Надеюсь, Данил, ты учтёшь все мои советы, а у тебя получится хорошая и добрая Тульпа, которая поможет тебе в трудную минуту, скрасит жизнь, позволит более уверенно принимать решения.
Анзан.»
Данил, не веря своим глазам, ещё раз пробежался по клочку бумаги. Только после второго прочтения, осознал, что монаха он больше не увидит. Сразу стало грустно и как-то одиноко, откуда-то появился страх, что он не сможет больше зайти в свой Вондер. Как будто оазис в пустыне был доступен лишь при наличии Анзана. Быстро поблагодарив всегда улыбающуюся девушку, Данил убежал к себе наверх в номер.
Запрыгнув на кровать Данил расположился поудобнее, закрыл глаза и представил сперва зелёное пятно посреди песков, а затем сам оазис. Долгое время Данил не мог настроиться на Вондер: шум автотранспорта возле гостиницы мешал сосредоточиться. Даже показалось, что погрузиться в своё подсознание на этот раз не получится, но выходить из полудрёмы не хотелось, поэтому Данил незаметно для себя уснул.
Этот сон, как и ночью, был без сновидений. Сколько Данил проспал, он не знал, но проснулся мгновенно. Не открывая глаза, продолжал лежать на кровати, слыша все, что происходило вокруг. Автобус, привезя очередных туристов, продолжал тарахтеть своим дизельным двигателем возле главного входа. Голоса на разных языках обсуждали что-то - Данил не мог разобрать речь.
Вдруг он ясно понял, что продолжает спать, лёжа на своей шикарной кровати, но при этом видит словно во сне приехавший автобус, закурившего водителя-азиата, стоящего возле своего транспорта и наблюдающего за выгрузкой чемоданов из грузового отсека, снизу. На лестнице столпилась разношёрстная толпа. В основном это были пожилые европейцы, азиаты, скорей всего китайцы, с хорошими фотоаппаратами, висящими на шеях. Но главное, Данил смотрел на это всё сверху, не из своего окна, а со стороны, так, что мог видеть весь отель перед собой, в том числе и окна своего номера. Угол, расстояние обзора он мог контролировать всего лишь подумав об этом, передвигаясь в нужную точку мгновенно, не испытывая затруднений. Всё это был точно сном, в этом не было сомнений, но в этом странном сновидении, Данил мог контролировать почти всё. Не так как это бывает в обычном сне, где всё размыто, непонятно, быстро забывается, здесь была предельно чёткая картинка, всё ясно понималось и ни что не забывалось.
Поняв, что в этом сне он может многое, точно так же, как и в Вондере, почему-то захотелось увидеть Анзана, монаха. Только подумав об этом, Данил оказался над лесистой местностью с низкими, кривыми деревьями, среди которых шли монахи в своих бордовых или красных халатах с жёлтыми поясами. За спинами у них были большие матерчатые рюкзаки, самодельные, сшитые из грубой ткани. Шли монахи друг за другом по узкой тропинке, выстроившись в длинную вереницу. Всего монахов было около сотни, и Данил не сразу нашёл среди них Анзана.
Приблизившись к монаху, которого Данил уже стал считать своим другом, несмотря на их существенную разницу в возрасте и довольно-таки недавнее знакомство, попытался окликнуть его. Анзан шёл почти согнутый пополам от тяжести рюкзака, да и тропинка вела всё время вверх. По его лбу, щекам текли несколько струек пота, само лицо было красное от напряжения, чувствовалось, что ему тяжело. Попытка что-либо сказать монаху ни к чему не привела. Данила понял, что, несмотря на все его суперспособности, он нем. Из его рта не могло сорваться ни единого звука, как бы он не напрягал свои голосовые связки. Он может слышать тяжёлое дыхание монаха, кряхтение его товарищей, звуки окружающего мира, но сказать что-либо, даже издать хоть какой-нибудь звук, было не в его силах.
Поняв, что он немой, Данил тут же осознал, что он ещё и невидимый, состоящий из чего-то прозрачного и лёгкого. Это привело к пониманию, что он может воспринимать окружающий мир, но мир вокруг него никак не реагирует на его присутствие. Покружившись вокруг людей, идущих в гору, Данил подумал о своём Вондере и практически мгновенно оказался парящим над пустыней. На какое-то время показалось, что эта пустыня и оазис в ней существует в реальности, а он попадает в это место путём управляемого сна. Но горячий поток воздуха привел Данила к пониманию, что тот полёт во сне, где он не чувствовал холода или жару, ветра во время движения, предметов, сквозь которые мог пролетать, являясь лишь сторонним наблюдателем, совершенно не похоже на полный контакт Вондера. Чтобы подтвердить данный факт, Данил закричал, чувствуя, как воздух из лёгких, борясь с встречным сухим потоком, вырывается из его рта вместе со звуком. Вондер оказался намного реальнее, чем его перемещение во сне. Увидев оазис внизу, Данил камнем, на бешеной скорости устремился к нему, крича от восторга и счастья, охватившего его. Теперь он точно знал: Вондер существует!
Шуньята
Шуньята[1].
Каждый фрагмент материи всегда имеет вокруг себя некий слой пустоты пространства, иначе он не сможет иметь определённые границы, это означает, что материя всегда находится в пустоте. «Александр Лалетин»
Поезд остановился на перроне, жалобно заскулив железными колёсами. Толпа людей, стоящих в проходе с сумками и багажом, напирая друг на друга, двинулись к выходу. Данил не желал толпиться в проходе, поэтому сидел на своём месте, ожидая, когда особо нетерпеливые освободят проход вагона. За окном, на улице, была пасмурная погода, и вроде моросил небольшой дождик. Казалось, что там мерзопакостно сыро и торопиться под холодный октябрьский дождик не хотелось, тем более у него не было с собой зонтика.
В окне мелькнуло знакомое лицо, это был старый друг Данила, Андрей. Ещё, будучи в Москве, Данил отправил ему в WhatsApp сообщение, на каком поезде и во сколько прибывает в Саратов. Андрей был на колёсах, которые недавно приобрёл, и вполне мог подбросить своего дружищу до дома. Тем более так получилось, что Андрей оказался единственным из всех свободным, так как уволился недавно с работы. Почему Андрей уволился с вполне себе нормальной работёнки, продавал он электронику, в одной из сетей, Данил не знал, а друг как-то странно отшучивался, намекая, что у него дела на бирже пошли в гору. Все друзья знали, что Андрей приторговывает на Форексе, но вот, чтобы у кого-то там дела шли хорошо, о таком Данил ни разу не слышал, сам постоянно торчал на Форексе, как говорят с неоднозначным результатом, в основном оставляя там свои кровные. Но фактом было то, что у Андрея появились деньги. Он рассчитался со всеми долгами, которыми запарил своих друзей, и вот приобрёл себе подержанный, но вполне в хорошем состоянии автомобиль иностранного производства.
- А-а-а, как тебе салон? – спросил Андрей Данила, когда тот разместился на пассажирском сидении, и, не дождавшись ответа, тут же поведал историю как он, только сев в автомобиль, тут же влюбился во внутренне убранство теперь своего автомобиля.
- И это, несмотря на то, что с ходовкой не всё хорошо, пришлось полностью поменять задние рычаги, там, сальники, совсем изношенные были. Я уже не говорю, что все фильтры стали деревянными от грязи, датчики барахлят, нужно срочно их менять. В общем, недостатков у автомобиля хватает, всё-таки начало двухтысячных, но салон, просто сказка, даже муха не еб… - Андрей резко запнулся, тормозя на светофоре.
Данил слушал друга улыбаясь. Почему-то прошедшие семь дней, как он уехал на Тибет, показались ему вечностью, и он странным образом успел соскучиться по друзьям, по маме, по своему городу. Наверное, это можно было списать на то, что Данил получил новые знания, которые полностью перевернули его жизнь, разделив её на до и после.
- Как Аня? – неожиданно спросил Данил, при этом почему-то вспомнил свою, теперь уже бывшую Полину.
И опять воспоминания никак его душу не всколыхнули, он остался совершенно равнодушным к ним. Как будто Анзан, дав ему знания о Вондере, форсинге, всемогущем подсознании, вылечил его от болезни под названием привязанность к Полине. Именно привязанность, может быть влюблённость, но теперь Данил точно мог сказать, он никогда не любил Полину.
Андрей разошёлся ещё сильнее, теперь его было не остановить, из его уст полились хвалебные песни во славу богоподобной, ненаглядной, самой лучшей в этом мире Ани. Данил слушал Андрея, слегка улыбаясь, любуясь пейзажами за окном автомобиля, где мелькали знакомые дома, улицы, дороги. Ему было хорошо, умиротворённо, как будто он старец, познавший жизнь, наслаждается её вялой текучестью, а суета вокруг лишь смешила. Андрей остановился в своих восхвалениях лишь только перед домом Данила, сосредоточившись на въезд во двор как всегда заставленный автомобилями.