- А ничего, что она моя невеста?! – рявкнул Степка. Скалка все-таки нервировала.

Василиса почесала утварью в затылке, поправила платок.

- Ты мне, когда девочку привез, Степа, что-то про невесту ни слова не сказал. Сдал, как в пионерлагерь. Стало быть, я за нее отвечаю.

- Теперь говорю.

- Точно?

- У меня две недели свободного времени есть. Может, у тебя, помимо Лиды, у которой  племянница работает в гостинице, есть еще какая-нибудь Нюра, у которой дочка работает в ЗАГСе и организует нам все по-быстрому?

Василиса смотрела на него тяжело, не мигая. А потом вдруг затянула низким грудным голосом:

 - Ойся ты, ойся (1)…

- Ты меня не бойся… - подхватил мелодичным тенором Лелик.

- Я тебя не трону… - безбожно фальшивил Аркадий Ефимович.

- Ты не беспокойся! - торжественно завершила Василиса. И потом усмехнулась. - Ишь, шустрый какой! Согласия-то спросил? - Василиса теперь задумчиво чесала скалкой между лопаток. Гибкость у нее до сих пор девичья. А потом крикнула зычно. – Тюлька!

Тура вышла на крыльцо. На плече у нее было повешено полотенце, а на щеках пылал румянец. Она прошла и молча забрала у Василисы скалку.

- Чего?

Аркадий и Левка замерли, затаив дыхание. Василиса важно разгладила белый в желтую полоску фартук. Степана не оставляло ощущение театра. Цирка. Дурдома, в конце концов.

- Тут Степка тебя замуж зовет.

Теперь замерла и Тура. Поправила полотенце. И уперла руку со скалкой в бедро – совершенно точно василисиным жестом. И совершенно с василисиными интонациями проговорила:

- И таки шо - соглашаться?

Грохнули слаженным хохотом отец и брат, закатилась, схватившись за бока, Василиса. А Тура шагнула вперед и обняла его, прижавшись к груди щекой. Степка забрал из ее рук и выкинул подальше в пионовые кусты скалку, а потом громко произнес.

- У вас тут дурдом! - а потом, после того, как утих очередной приступ смеха, добавил, еще громче, если его вдруг не расслышали: - Сплошной дурдом и бардак. А вы чокнутые. Все чокнутые.

Но в грудь ему негромко смеялась Ту, и сам он тоже улыбался.