— Никак. Показания через пару дней получишь. А пока «за недостатком улик» организуй или еще что-нибудь. Он мне до зарезу на воле нужен. Максимум — завтра утром. «Стулья против денег».

— Ну, ты даешь, Андреич, — покачал головой моложавый. — Да ты же меня без ножа режешь. Какое «за недостатком» я твоему родственнику сделаю, когда его с «грязным» стволом на кармане взяли, а на стволе еще и пальцы остались? Проснись! Да я за триста и близко к этому делу не подойду.

— Мне, что ли, тебя учить? — прищурился вроде бы добродушно Козельцев. — Затребуй у важняка своего дело, заключение экспертов из дела изыми и «в связи со вновь возникшими обстоятельствами под подписку о невыезде»… А то ведь, смотри, Пашенька, на твое место охотников много. И куда более сговорчивых.

По тому, что Козельцев впервые за разговор назвал его имя, моложавый мгновенно смекнул: благодетель разозлился. Не стоит злить людей, у которых возможностей больше, чем у тебя. Аукнется ненароком.

— Блин, припер ты меня, Андреич, — помрачнел моложавый. — Сдал, как суку.

— Так ведь с кем поведешься, тому и задолжаешь. Так как? Насчет родственника?

— Пятьсот, Андреич. Я слишком рискую. И то при условии, что ты мне в течение недели этого своего фраера сдашь. Ну, на которого у тебя показания есть.

— Договорились. — Козельцев улыбнулся, вытер салфеткой губы, подозвал официанта. — Будьте добры, рассчитайте нас. — Пока официант выписывал счет, Владимир Андреевич улыбнулся мрачному собеседнику. — Значит, завтра утром? Во сколько мне подъехать?

— К семи подъезжай, — вздохнул тот. — Пока не будет никого. Разберемся.

Официант положил счет на поднос, подал. Козельцев для вида пробежал его глазами, достал внушительное кожаное портмоне, расплатился, оставив официанту сотню чаевых.

— Спасибо, голубчик.

Ну, любил он этакий барский фасон. Главное, ведь понимал, что дешевка, но ничего с собой поделать не мог. Нравилось ему.

— Бабки только не забудь, — напомнил моложавый, поднимаясь из-за стола. — Без бабок я даже разговаривать не стану.

— Конечно, о чем речь, — расплылся Козельцев. — Завтра все будет, как договорились.

Он тоже поднялся, пропустил моложавого вперед, к главному входу. Сам вышел через заднюю дверь. Он торопился. Ему предстояло подъехать к «клиентам» и получить с них аванс за проделанную уже работу. Вторую часть суммы Козельцев рассчитывал получить завтра, после того как доставит Смольного в оговоренное место. Не посреди же Москвы его бросать?

Смольный вышел за ворота СИЗО хорошим солнечным утром. Ничего было такое утро. Во-первых, июльское. Во-вторых, раннее. В-третьих, свободное. Смольный огляделся в поисках встречающих, но таковых не заметил, и это его несколько огорчило. Авторитет, что ли, он терять начал у братков? Где, собственно, кавалькада роскошных тачек, бухло, девочки? Хотя хрен с ним, с бухлом и девочками. Сигарету хочется. В «хате» ему без проблем принесли бы курева, но из «хаты» он ушел почти полтора часа назад, сигареты, как водится, оставил, а теперь курить хотелось ужасно. И не «Приму», в рот бы ей ноги, а чего-нибудь цивильного. «Парламента» там. Или уж «Кэмела» на худой конец. Опять же на метро ему ехать не по рангу. Тем более после года-то отсидки.

Ни пацанов, ни тачки, ни курева, ни бухла, ни баб. Хотелось бы верить, что это из-за раннего часа. В противном случае придется примочить кого-нибудь.

Смольный не знал ни о Владимире Андреевиче Козельцеве, ни о чемодане с пятьюстами тысячами долларов, только час назад перекочевавшем из рук посредника в руки… в общем, в руки «товарища ах какого жениха», и, когда чуть в стороне от проходной требовательно и настырно вякнул клаксон роскошного серебристого «шестисотого», Смольный решил, что это не ему. Повернулся и не спеша пошел прочь. Но клаксон вякнул снова, и тогда Смольный обернулся.

А Владимир Андреевич вот уже полчаса поджидал «клиента» у ворот СИЗО, сидя за рулем своего «Мерседеса» и нервно барабаня пальцами по рулю. Он не просто нервничал. Он очень нервничал. Человеку его ранга не следовало бы светиться у подобного заведения. Не дай бог, появятся журналисты. Многие знают его в лицо, вой поднимется. «Приближенный к правительственным структурам человек лично встречает бандита у ворот следственного изолятора». Скандал.

Когда Смольный вышел из ворот, Козельцев его даже не сразу узнал, несмотря на детальное описание. И вот за ЭТО ему заплатили два «лимона»? «Бандерлог», «бультерьер», заморыш из Гамбурга. Куртка, спортивные штаны, кроссовки. Все чистое, но потрепанное, потасканное, серое какое-то. Щеки впалые, рожа вытянутая. Козельцев ожидал увидеть «ПАПУ», ну, на крайняк «папу», а тут… «Клиент» огляделся, ссутулился и пошел к метро.