– Фамилия?

– Красноармеец Терехин!

– Люди жизни своей не жалеют, а он шнапс пьет. Выйдем из боя – доложу командиру полка!

– А не пошел бы ты… – Александр выматерился. – Что-то я в бою тебя не видел, политрук!

– Как вы разговариваете с командиром, боец Терехин? Я…

– Заткнись, без тебя тошно!

Политрук так и застыл на месте с открытым ртом и выпученными глазами. Потом, не отводя взгляда от Саши, потянулся к кобуре.

– Неповиновение?!

– Не успеешь! – Саша уже держал в руке пистолет. Ствол его был направлен политруку в живот.

Политрук струхнул – умирать вот так, от своей пули, было неохота. Боец-то пьяный, взгляд бешеный. Нажмет на курок, и кто будет разбираться? Может, немцы в бою убили!

Слегка побледнев, политрук процедил сквозь зубы:

– Я твою фамилию запомнил…

– Выжить еще надо! – парировал ему Саша.

Он демонстративно отвернулся. Трусоват политрук, не схватился за пистолет, руку от кобуры убрал. Но Саша пальца со спускового крючка не убирал. Ведь трус – он в спину выстрелить может.

Но услышал один осторожный шаг, другой… Политрук не стал обострять отношения, а скрылся за поворотом траншеи. Сейчас лейтенанту наврет с три короба. Да черт с ним! Если немцы в атаку пойдут, еще неизвестно, кто останется в живых – он, Саша, или политрук?

Но такие деятели злопамятны. Саша понял, что лучше перейти фронт и уйти в немецкий тыл. Не так он воспитан, не фанат коммунистического строя. Патриот – это да. И какая разница, где он немцев будет бить? Ну не принимает его армия, хоть тресни! Или он сам что-то делает не так?

Послышались шаги, и в траншее появился давешний лейтенант. За ним шли четверо бойцов. «Арестовать хотят!» – мелькнуло в голове у Саши. Он крепче сжал рукоять пистолета.

– Ты чего с политруком не поделил? – спокойно спросил лейтенант. – Прибежал ко мне, на тебя жаловался. Я вот подкрепление тебе привел.

У Саши камень с души свалился. Арест откладывается, еще повоюем.

– Чего пил? – поинтересовался лейтенант.