Днёвка прошла, как мы с Маньяком и предполагали: с утра на чистое голубое, словно вымытое небо выкатилось солнце, к обеду весь выпавший вчера снег и лёд растаял и превратился в лужи и непролазную грязь. Мы чистили и смазывали оружие, приводили в порядок одежду, отдыхали и отсыпались. Маньяк и Резкий с утра немного пострадали с похмелья, но как–то без энтузиазма, скорее, по привычке, а потом регенерация Улья и сделанный на алкоголе живчик и вовсе сняли все негативные эффекты.

В путь отправились, как и планировали. Грязь за это время не сильно–то и подсохла, но мы вскоре покинули зону локального катаклизма, и передвигаться вновь стало комфортно. В общем, наш рейд по меркам Улья напоминал туристический поход: мы ни за кем не гнались, ни от кого не убегали, никуда не спешили. В наших реалиях это просто роскошь!

Напрягало меня только одно – заражённые! Не то чтобы толпы вечно голодных тварей, считающих тебя деликатесной пищей, могут совсем не напрягать, но человек ко всему привыкает. Тем более что заражённые это привычная, так сказать, повседневная угроза, и ведут они себя довольно предсказуемо и в целом понятно.

У всех заражённых во главе угла стоит еда! И сдвинуть их с места может либо перспектива эту еду найти, либо самим стать чьей–то едой. Пустыши и низшие споровики простые и тупые, с места они двигаются, только если есть явные признаки того или другого. Высшие споровики и низшие горошники немного умнее, и могут принимать более осознанные действия. Высшие горошники, а тем более жемчужники, нередко могут даже вырабатывать стратегию своих действий: оценивать количество и качество еды, прилетающей с перезагрузкой кластера, насколько эта еда доступна, и как больно она может «кусаться» — элитка, например, из засады вполне может напасть на пару машин, вооружённых пулемётами (из пулемётов ведь кто–то ещё стрелять должен, да и сломать их не проблема), а военизированную колонну с поддержкой бронетехники с тяжёлым бортовым вооружением умный зверь лишь проводит голодным взглядом с безопасного расстояния. Но в целом мотивы и устремления тварей просты и понятны.

Правда, в эту простую концепцию плохо вписываются спонтанные миграции, которые иногда устраивают заражённые. Бывает, ни с того ни с сего заражённые собираются в огромные орды и несутся куда-нибудь сломя голову. В такие моменты на пути у них лучше не вставать – могут снести даже укреплённое поселение рейдеров на подвернувшемся по дороге стабе. Не, ясно что (или кто) ими в этот момент движет, но такое происходит нечасто и является скорее исключением из правил.

Сейчас же встреченные нами заражённые вели себя нестандартно. Не всех это коснулось – пустыши вели себя как обычно, а вот все более развитые — они двигались… причём двигались примерно в ту же сторону, что и мы. Это не было движением орды, когда все срываются с места и несутся куда–то в едином порыве; и на монотонное движение к какой–то только им понятной цели это тоже не походило. Просто иногда они вдруг разворачивали морды и неспешно уходили в том направлении. Причин этого не понимал ни я, ни более опытный житель Улья Маньяк – когда я обратил его внимание на эти перемещения, он только пожал плечами, сказав:

— Хм… не знаю, брат. Я о такой фигне даже не слышал никогда…

Заметил я всё это не сразу, но наблюдать за тварями в последнее время мне приходилось частенько…Почему именно мне и почему приходилось? Именно мне потому, что Резкий, в силу своей неопытности, мог не обратить внимания на что–то очень важное; а Маньяк, в силу лёгкости своего характера, предпочитал просто «не париться»! Я иногда просто поражаюсь, как со своей «лёгкостью характера» он жив–то до сих пор, в нашем–то не лёгком мире!

А приходилось… хм… это как раз ещё один момент, почему меня напрягали заражённые. Я уже не раз упоминал, что мне посчастливилось появиться в относительно спокойных местах: территории, подконтрольные тройственному союзу стабов Нора, Рок и Спецура, и прилегающие к ним земли с одной стороны граничили со множеством пустых кластеров. Там вообще одни леса, где, может быть, на три кластера одно зимовье найдется, а может и нет, и через эту своеобразную преграду к нам особо никто не рвётся. Да и остальная местность напоминает Сибирь в моём прежнем мире, где средняя плотность населения — полтора человека на два квадратных километра. Частенько, правда, попадаются сёла и деревни, а это всякий домашний скот, но в то же время многие из этих поселений — в три покосившихся дома, с которыми в Улей попадают пять с половиной пенсионеров. Причём один из этих пенсионеров Ленина живым помни! Агась, а другой царя, причём не последнего! Правда, по соседству с ними может жить медведь, к перезагрузке успевший нагулять жира перед зимней спячкой и за счёт этих запасов разившийся сразу до матёрого спидера; с его изначальной массой и когтями, он способен жрать лотерейщиков. Но сути дела это не меняет – кластеров с большими городами мало, а значит, мало мяса и, как следствие, сильных заражённых тоже немного.

С другой стороны, там, где расположена Спецура, тварей сильно прореживают внешники. Они бы и Спецуру, так сказать, проредили – стаб находится не так далеко от их баз, но мешает окружающая его чернота. Да и далековато всё же для планомерной осады, а рейды внешников… Ну так спецуровцы как раз на эти рейды и охотятся!

Но я увлёкся географией «родного края», так вот, напрягающий меня момент — развитые заражённые, по вышеуказанным причинам, у нас хоть и появляются, но бывает это редко. Сейчас же за три дня путешествия я видел и руберов со свитой, и кусачей, а уж о прочих и не говорю, и попадалось всё это счастье на удивление часто! Маньяк даже пару раз порывался поохотиться на бредущие «во чистом поле» попутным курсом небольшие стайки заражённых, но я его осаживал — что–то здесь явно не так, лучше лишний раз не рисковать.

Меж тем к нам подкралась простая и понятная, но от того не менее важная угроза – угроза голода! Шли мы по лесам, регулярно выбираясь к опушкам, чтобы осмотреться и сориентироваться на местности. Но к поселениям не выходили и пополнить запасы продовольствия, как это обычно делают рейдеры, не могли – магазинов–то посреди леса никто почему–то не ставит! И в результате у нас просто закончилась еда. Проблема, конечно, не угрожает нам немедленной и лютой смертью, но её необходимо решать.

— А жрать–то как хочется! – Вздохнул Маньяк. – Аж живот подводит.

— А закрома пусты, — ответил я. – Надо бы задуматься насчёт продовольствия.

— У меня есть две банки тушёнки, — сказал Резкий.

— Вот ты мышь-экономка!!! – возмутился Маньяк. – Друг тут с голоду помирает, а ты тушёнку зажал?!

— Не зажал, а заначил! – резонно возразил Резкий.

— И правильно сделал! – поддержал его я. – А то один ходячий кишечник давно бы уже все сожрал! Орешки антистрессовые у Резкого уже все сточил? – Маньяк насупился (Резкий, как и я в своё время, попав в Улей решил, бросить курить, но процесс отказа от никотина у него проходил более мучительно, и он таскал с собой полные карманы орехов, чтоб хоть как-нибудь заглушить абстиненцию). – То–то!

— Ладно! – махнул рукой Маньяк. – Давайте пожрём уже. Делим по–честному – банку вам, банку мне?

— Вот и кто из нас после такой делёжки мышь? – ехидно осведомился Резкий.