Ее чудом спас патруль пограничников, которые ищут нелегалов. Копы отвезли девушку в больницу, взяли показания, составили фоторобот тех ублюдков, что надругались над моей мамой… А через девять месяцев появилась я.

Я понимаю, что такие вещи просто так не забывают. Маме было трудно. Очень трудно и… страшно. Она понимала, что все разрушила своими же руками. Что если бы она не связалась с плохим парнем, не взяла первую дозу в долг и не стала прогуливать учебу ради всяческой дряни, то все бы не закончилось так печально.

Конечно, у мамы была я. Но… она не смогла оправиться и стала много пить, чтобы заглушить свою боль. Чтобы забыть то, что уже невозможно выбросить из памяти. Чтобы смыть все то, за что она ненавидела саму себя.

И меня отобрали.

По закону я была гражданкой штатов, а вот маму депортировали. С тех пор я ее не видела, ни разу, и даже не пыталась отыскать. Наверное… не знаю, думаю, мне было просто стыдно за нее, и в душе я злилась на родную мать за то, что она обрекла меня на детский дом, не обуздав своих внутренних демонов.

Но, к счастью, в интернате я пробыла недолго. Милая русская девочка быстро нашла себе новую семью, и меня удочерили.

С этого момента я стала впитывать то, что называется семьей. То, что принято называть простым человеческим счастьем и домашним уютом. Меня хорошо кормили, хорошо одевали, никогда не обижали и просто лелеяли, будто я крохотное божество. Я росла в окружении любви и доброты, не боялась улыбаться взрослым людям, смеялась до упаду и плакала лишь тогда, когда Шрам убивал папу Симбы.

Я была счастливым подростком, который прилежно учился и никогда не прогуливал уроков. Шестнадцатилетней девчонкой в белоснежных кроссовках, с пушистым хвостом из черных волос и неизменной книжкой в руках. Одноклассницы звали меня зубрилой. Но я понимала, что это лишь зависть, ведь тот, кто хорошо оканчивает школу, получает билет в успешное будущее. Поэтому все вечера я проводила за учебой, а будущего мужа представляла взрослым и добрым. Я верила, что он будет меня ждать на пороге универа, когда я наконец-то брошу в небо квадратную шляпу и выпью шампанского, как полноценный взрослый человек.

Но потом я встретила Макса.

Живого, резкого, шумного, уверенного в себе парня с татуировкой на плече. Он был немного старше и уже окончил школу. Я увидела его, когда он привез после уроков партию «товара»… Мои сверстники охотно подходили к Максу и меняли карманные деньги на маленькие свертки. Само собой, я понимала, что он преступник и толкает наркоту, но отделаться от мыслей про этого хулигана все никак не могла.

Я думала о нем по дороге в школу, на уроках, когда возвращалась домой и снова видела его блестящую машину — с открытым верхом, с обилием лазурной краски, словно небо, и ослепляющего хрома. Этот тандем словно шептал мне: «Подойди… Не стесняйся и заговори с этим парнем».

Но я стеснялась. И даже боялась. Мне было страшно — страшно, что он оттолкнет меня, решив, что я тепличный цветок и не умею вести себя с таким крутым парнем, как он. Я терзала свою душу неделями и боялась, что однажды уже просто не увижу его сверкающий кабриолет под стенами школы. Что он возьмет на белоснежное сиденье кого-то другого — возможно, мою лучшую подругу. И я буду ненавидеть ее весь остаток жизни…

И тогда он сделал первый шаг.

Когда я возвращалась домой и думала о том, как набиваю себе первую татуировку, чтобы впечатлить этого дерзкого парня… лазурная машина вдруг посигналила и остановилась в метре от моих дрожащих коленей.

— Привет, красотка! — улыбнулся Макс и распахнул передо мною дверь. — Не хочешь прокатиться? Я просто подвезу тебя до дома…