– Никаких денег, пока не посмотрю запись, – гнев тут же уступил место привычной деловитой хватке. – Мало ли что тут понаписано? Может, вы все это придумали.

– А что, такое можно придумать? – Костя кивнул на листок.

– Ну, в жизни всякое бывает… Вы знаете, кто я? – Бай положил листок на стол и спрятал очки в простенький с виду кожаный футляр с золотым вензелем.

– Да, нам сказали. – Костя покосился на шаурму, сглотнул слюну, но брать не посмел.

– Хорошо. Это упрощает дело. Я даю слово, что отдам деньги сразу после просмотра записи. Десять тысяч евро, как договаривались.

– Не пойдет, – Костя потупил взгляд и неуступчиво насупился. – Запись короткая и это… ну, короче – красноречивая. Посмотрите, и сразу будет все понятно. И тогда не надо будет нам деньги платить.

– Что ж – резонно, – вопреки моим опасениям, вспышки гнева не последовало – в нашем собеседнике проснулся прирожденный делец. – А вы сами запись видели?

– Да, видели, – не стал отпираться Костя.

– И кто там?

– Гена разве не сказал? Там ваш племянник.

– Нет, это ясно. А кто с ним?

– Этого Гена не говорил.

– Но вы же видели?

– Так мы же его не знаем! Мы и про племянника – со слов Гены…

– И как он выглядит?

– Ну как… Нерусский. Кавказец. Может, армянин, может, азербайджанец – сразу и не разобрать…

– Так… – бай нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. – Ну заинтриговали. Звоните, пусть несут.

– А деньги?

– Вот деньги, – бай достал из кармана пачку купюр достоинством в сто евро в банковской упаковке и небрежным жестом бросил на стол. – Звоните.

– Так это… – Костя достал телефон и замялся.