– На редкость, сэр. Мы удачно прошли через весь Суд. В это время года канал обычно хорошо вычищен, поэтому двигались без задержек.

Мужчины обошли молчанием артиллерийскую перестрелку и стычку возле пристани.

– Я вижу, у вас немалый груз, сэр?

Будучи ниже Райдера не меньше чем на шесть дюймов, Гордон сверлил собеседника своим знаменитым взглядом. Глаза генерала были прозрачно-голубыми – цвета раскаленного солнцем неба над бескрайней пустыней. Немногие из тех, кто когда-либо смотрел в эти глаза, могли впоследствии забыть их. Неподвижные зрачки гипнотизировали, без остатка подчиняя себе чужую волю. Вот почему Гордон всегда казался исполненным ироничной веры в себя и своего собственного бога.

Райдер мгновенно осознал всю значимость вопроса.

– На баржах лежат полторы тысячи мешков дурры, каждый весом в десять кантаров.

Один арабский кантар составлял примерно сто килограммов.

Сапфировые глаза Гордона удовлетворенно сверкнули, генерал легонько хлопнул тонкой бамбуковой тростью себя по бедру.

– Превосходно, сэр. И местный гарнизон, и население города испытывают крайнюю нужду в продовольствии. Доставленные вами мешки помогут нам продержаться до прихода помощи из Каира.

Не ожидавший столь оптимистической оценки, Райдер удивленно заморгал. В городе находилось около тридцати тысяч жителей. Даже если держать такое количество людей на самом скудном рационе, в день потребуется не менее сотни мешков дурры. Согласно последнему сообщению, полученному незадолго до того, как дервиши перерезали телеграфную линию, связывавшую Хартум с севером страны, спасительная колонна все еще формировалась в дельте Нила и выйдет только через несколько недель. После чего ей придется преодолеть более тысячи миль, несколько водопадов и выжить в каменной пустыне. Затем отряду предстоит вступить в ожесточенную борьбу с ордами дервишей, которые патрулируют оба берега Нила и держат в кольце осады город. Полутора тысячами мешков зерна никак не прокормить даже гражданское население Хартума.

Но тут Кортни понял: оптимизм – лучшее оружие генерала. Человек с его характером никогда не позволит себе погрузиться в пучину безнадежности и отчаяния.

– Значит, вы даете мне разрешение открыть торговлю зерном, генерал?

В Хартуме было введено чрезвычайное положение. Продукты питания распределялись исключительно по команде Гордона.

– Сэр, не в моей власти разрешить вам это. Население города голодает. Открытие торговли наполнит зерном закрома спекулянтов, а бедняки останутся ни с чем. Необходимо позаботиться, чтобы каждый получил справедливый паек. Я лично прослежу за распределением и вынужден реквизировать весь ваш груз. Разумеется, вы получите за него достойную цену.

На мгновение Райдер потерял дар речи. Пауза затянулась.

– Достойную цену, генерал?

– После сбора прошлогоднего урожая цена на мешок дурры составляла в городе шесть шиллингов. Я и сейчас считаю ее вполне достойной, сэр.

– После сбора прошлогоднего урожая здесь не было ни войны, ни осады, – резко возразил Райдер. – Шесть шиллингов, генерал, не покроют мои убытки. Ведь я-то покупал зерно по грабительским расценкам! А расходы на доставку его сюда? А законная прибыль, которую я должен получить?

– Уверен, мистер Кортни, что эти шесть шиллингов принесут вам изрядный доход. – Гордон не сводил с собеседника холодных, стальных глаз. – По законам военного времени, сэр, всякая спекуляция и укрывательство продовольствия считаются тягчайшими уголовными преступлениями.

Райдер отлично знал, что слова генерала не пустая угроза. Много раз ему приходилось видеть, как принародно порют розгами, а затем и казнят мужчин, пренебрегших исполнением своего долга либо нарушивших декреты этого невысокого человека. Расстегнув вторую пуговицу форменного кителя, Гордон достал из внутреннего кармана записную книжку, черкнул в ней пару строк, вырвал листок и протянул его Райдеру.