— Что горит? — пробурившись в первые ряды, спросил я у ближайшего тушившего пожар мужичка в драном зипуне. Свите я на всякий случай велел оставаться позади.

Мужик обернулся. Из-под съехавшей на лоб шапки ручьями струился пот, заливая встрепанную бороду и неподвижные, точно слепые, глаза. Уже почти сорвавшийся с губ трехэтажный мат застыл, когда его остановившийся взгляд уткнулся в богатый, украшенный орденами, мундир сопровождавшего меня Владимира.

— Хлеб, — сипло втянув носом воздух, бросил он.

— Много?

— Да, туй его знает, — тяжело перевел дух мужик, с обреченной усталостью грохая на покрытую снегом и пеплом землю ведро. — Приказчика спрашивать надо, — он кивнул на руководившего тушением склада бородача. — А вот то, что наша артель теперь как пить дать десятку народу недосчитается, дело верное.

— Не понял? — я, признаться, не сразу осознал смысл этой фразы.

— Да закрывают склады завсегда, если пожар, чтоб не разворовали, — скривился мужик, сплевывая. — Там как раз дневная смена ночевала. Не повезло…

— Что?!..!!! — выругался я. Неожиданная злость, родившись в груди, заставила закипеть кровь. Опустив голову, словно бык на корриде, я тяжелой походкой ринулся в сторону складов. Не успел я пройти и пары шагов, как меня со всех сторон облепили руки моих сопровождающих.

— Ваше императорское величество! Вам нельзя! Мы сейчас, мы сами, — раздавалось со всех сторон. Оставив меня на попечении трех самых рослых и сильных гвардейцев, моя свита всей толпой ринулась к воротам склада. Однако, подбежав на несколько метров, не выдержав нестерпимого жара, бравые гвардейцы волной откатили назад. Самые умные тут же принялись искать руководившего тушением пожара бородача, чтобы распорядиться открыть склады, но тот как сквозь землю провалился.

Пока свита, не зная, что делать, переминалась с ноги на ногу в нескольких метрах от лениво потрескивающих бревен склада, мой недавний собеседник кряхтя поднял с земли ведро. Перекрестясь и тихо пробормотав «С Богом!», он натянул шапку по самые брови и, вылив на себя ведро ледяной воды, тем самым приковав к себе всеобщее внимание, бросился к складу, заслонив рукавом зипуна лицо от нестерпимого жара.

— Куда! Стой, падла! — заорал не понятно откуда снова взявшийся бородач, увидевший подбежавшего к самым воротам мужика. — Убью суку!

Тем временем мужичок добежал до ворот и, присев, одним рывком приподнял и скинул тяжеленный брус, запирающий склад снаружи. Рванул дверь на себя и тут же бросился назад. Из двери повалил густой, жирный дым.

— Ах ты падаль! — заорал приказчик, подбегая к катающемуся по снегу в попытках сбить пламя храбрецу. Широко размахнувшись, бородач что есть мочи ударил лежачего ногой. — Я тебя покажу, как меня не слушаться, — сопровождая каждое слово пинком, все не унимался он, — да я тебя сгною, мразь! — не замечая ничего вокруг, самозабвенно надрывал глотку бородач.

— Что ж ты, сука, делаешь! — резким рывком вырвался я из рук свитских и, пробежав несколько шагов, с лету заехал ему кулаком в ухо. Приказчик, сбитый ударом, рухнул на землю. Он был похож на распластавшуюся после дождя жабу. Огромный живот, нелепо разбросанные руки и ноги и выпученные, навыкате, глаза. Перевернувшись, он попытался встать на четвереньки. — Лежать, тля! — я от души саданул сапогом ему по ребрам, опрокинув на спину. — Немедленно открыть все склады! — бросил я подбежавшей свите и, обведя бешеным взглядом замешкавшихся гвардейцев, добавил: — Бегом, я сказал!

Свита бросилась в сторону пожарищ, увязая в рыхлом, грязно-сером снегу.

— Володя, давай с ними! — указал я оставшемуся со мной князю на только занимающийся огнем склад неподалеку. — А за этим моральным уродом я и сам присмотрю! — бросив презрительный взгляд на лежащего приказчика, добавил я.

Огляделся. Среди складов по-прежнему метались немногочисленные фигурки людей с ведрами, добровольные пожарные команды и причитающие купцы. Склады все, как один, были заперты.

— Иди сюда, — подозвал я уже поднявшегося мужика.

Выглядел тот неважно. Кровоподтек на скуле, опаленные брови и борода, все еще поднимавшийся от одежды пар…

— Садись, — махнул я рукой, указывая на не смеющего поднять голову приказчика. Мужик не заставил себя долго упрашивать и, пинком перевернув бородача на живот, заставив уткнуться лицом в грязный от пепла и грязи снег, с видимым удовольствием уселся на него верхом.