Когда казалось, что еще чуть-чуть – и до аварии рукой подать, гонка сама собой пришла к логическому финалу. При форсировании очередного мостика у Дуняши заклинило коробку передач. В салоне заскрежетало так, что Лика решила, что их многострадальная машина сейчас развалится на мелкие кусочки. Антон остановился на выезде с мостика, словно зафиксировав перед Аркашей, что он был здесь первым, и кое-как отъехал на обочину. Следом припарковался Аркаша.

– Ну, старик, скажу я тебе – это было круто! Блин, давно такого адреналина не получал! У меня в салоне все вверх дном, представляешь? На заднем сиденье сейчас такой ералаш, что мама дорогая! Но ты грамотно меня подрезал, я прям проникся! Ленка рядом сидит, орет на меня: «Поднажми, давай!», а я сижу и понимаю, что и сделать-то ничего не могу. Ты же мне все входы-выходы перекрыл…

Пока Аркаша делился с Антоном ощущениями от незапланированного спринта, Анжелика подошла к его машине и открыла штурманскую дверь:

– Лена, у меня к тебе есть один вопрос.

– Ну, если есть, так задавай, – буркнула та.

– За что ты меня так ненавидишь?

– А с чего это ты взяла, что я тебя ненавижу?

– Нет? Тогда объясни, что надо чувствовать к человеку, чтобы так последовательно разрушать его жизнь? Это разве не ненависть? Странно, я почему-то считала, что именно так это и называется.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду! И вообще, я устала и хочу побыть одна! Уходи, или я позову Аркашу!

– Да зови! Или нет, давай лучше я позову! Эй, мужчины, идите-ка сюда. Сдается мне, вы сейчас много чего интересного услышите. О, вы уже здесь? Ну, тогда я начинаю. Примерно полтора месяца назад в нашей семье началась форменная свистопляска. Ну, вы все давно уже в курсе, так что распространяться об этом в подробностях смысла не имеет. Весь вопрос в том, что послужило тому причиной? Никто не хочет предположить? Нет? Ну и ладно. Расскажу тогда так, как я сама это вижу. Нашей Лене ни с того ни с сего приспичило выступить в роли «руки судьбы». Попросту говоря, рассорить нас с Антоном.

– Ты все выдумываешь! У тебя нет никаких доказательств!

Анжелика повернулась и в упор посмотрела на Лену:

– Первым делом ты соврала своему мужу, что я якобы призналась тебе в том, что изменяю Антону. Конечно же, он поспешил поставить приятеля в известность. Видимо, страсть как хотелось лицезреть рога на голове у лучшего друга.

Красноречивые взгляды, которыми обменялись мужчины, лучше всяких слов подтвердили ее догадку.

– Но на этом ты не успокоилась, – продолжила Анжелика, – а позвонила мне и сообщила, что видела Антона в кафе в компании какой-то вульгарной особы. Мол, они настолько характерно обнимались и так развязно себя вели, что дело явно пахнет керосином. В смысле, дошло до постели. Я, признаться, не сильно тебе поверила, но на всякий случай, как полная дура, вечером принялась обнюхивать и осматривать благоверного на предмет всяческих улик. Знаешь, точь-в-точь по той методике, которую рекомендуют для страдающих паранойей жен и начинающих детективов. Конечно же, я нашла то, что искала: следы помады на воротнике и тяжелый цветочный запах, которым буквально разил пиджак Антона. Вот тут бы мне и перестать разыгрывать из себя невесть кого, а просто спросить у Антона, с кем он сегодня встречался, но увы. Я предпочла усомниться в близком человеке. А он, видимо, так же усомнился во мне и тоже молчал, как пленный партизан.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю тебя!

– Вот о чем: это ты была той женщиной, что оставила следы на одежде Антона, ведь так?

– Подожди-ка, – Антон помассировал себе виски, словно пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль. – А ведь верно! Аркаша, помнишь, вы вместе с Леной как-то раз зашли ко мне на работу? Буквально на пять минут, дело какое-то ерундовое было. Сейчас, подожди, вспомню… Ага, точно: занесли пару журналов, которые до этого брали у меня почитать. И точно помню: Лена при мне несколько раз душилась! Я еще подумал, что у нее какая-то мания. Ну не может человек выливать на себя такое количество духов!

– А прощаясь, она решила поцеловать тебя в щечку или просто крепко обняла. Не забыв при этом обтереть губы об воротник твоей рубашки, – закончила его фразу Лика.

– Насчет этого врать не буду, не отложилось как-то в памяти. Но губы она тоже подкрашивала. Схватилась за пудреницу и ну марафет наводить, – растерянно сказал Антон.