Аналогичные особенности повторялись и в других случаях. В Париже, после подписания «Основополагающего акта» о сотрудничестве с НАТО, нетрезвый Ельцин пообещал «свинтить» с российских ракет все ядерные боеголовки. В ноябре 1997 г. в Красноярске состоялась неформальная, «без галстуков», встреча Бориса Николаевича и премьер-министра Японии Рютари Хасимото. Ельцин в порыве пьяного благодушия соглашался отдать японцам четыре южных Курильских острова (а значит, открыть для иностранцев и Охотское море). В данном случае Бориса Николаевича все же остановили сопровождающие. Эту честь оспаривали друг у друга пресс-секретарь Ястржембский, Немцов (что очень сомнительно). Скорее, поправили дипломаты из ведомства Примакова. Кое-как выкрутились, нейтрализовав договоренности округлой формулировкой — до 2000 г. заключить мирный договор (хотя обязательным условием Японии для подписания договора были четыре Курильских острова).
Пьяной «широтой души» Ельцина давно уже пользовались главы республик СНГ. Щедро наливали, и он ради «дружбы» шел на любые уступки в ущерб России. Так, граница с Казахстаном оставалась огромной «дырой», через которую текли наркотики, лезли шайки грабителей, воровавших все подряд. В 1997 г. решили провести эксперимент, привлекли для охраны границы местных казаков, 1780 человек. Предоставили им только «гражданское оружие для самообороны», финансирование копеечное, по 500 руб. на человека в год (!). Но за 5 месяцев эксперимента было задержано 230 нарушителей, изъято контрабанды на 2 млрд руб., 500 кг наркотиков, предотвращен угон крупных партий скота. Уполномоченный по казачеству правительства Москвы И. В. Ченцов писал: «Казаки встали поперек этого грабежа до такой степени, что президент Казахстана Н. Назарбаев при встрече с Б. Ельциным ставит вопрос — отвести казаков от охраны границы… Кончился эксперимент, отчитались, попросили деньги на следующий — говорят: „Да хватит уже. Пусть воруют, лишь бы отношения не портились“» [135].
А из Грузии широким потоком шла контрабанда «левой» водки. В районе заставы «Верхний Ларс» грузинский КПП свободно пропускал караваны машин, потом они сворачивали с трассы и по проселкам, объезжая российский КПП, уходили на нашу территорию. Директор Федеральной погранслужбы России генерал армии Николаев приказал перенести КПП «Верхний Ларс» поближе к грузинскому, и дорогу контрабандистам перекрыли. Но сразу запротестовал Шеварднадзе, и Ельцин приказал вернуть КПП на прежнее место. Николаев отказался выполнить его распоряжение, сам выехал на место конфликта, пригласил телевизионщиков и открыто рассказал о причинах трений. Но президент обругал генерала и уволил в отставку. КПП отодвинули, как требовали грузины. Дорогу контрабандистам открыли.
Хотя через Верхний Ларс везли не только водку, но и оружие в Чечню, туда ехали наемники и инструкторы международных террористических организаций. Отношения с этой республикой оставались очень сложными. 12 мая 1997 г. Ельцин и Масхадов заключили в Москве Договор о мире и принципах взаимодействия между Россией и Ичкерией. В оригинальный текст была включена фраза о признании Хасавюртовских соглашений. Но в аппарате президента все же были трезвомыслящие люди, хорошо представлявшие, какими последствиями это грозит. Кто-то сумел вычеркнуть фразу о Хасавюрте буквально перед подписанием. Хотя кремлевское руководство продолжало уступки по всем пунктам. В этот же день Черномырдин и Масхадов подписали «межправительственное соглашение» — предусматривалось первоочередное восстановление объектов Чечни, выплата населению пенсий и пособий (за счет России!)
Но даже само подписание договора на Западе (и в Чечне тоже) расценили как признание Россией «де-факто» независимости Ичкерии. Масхадов сразу обнаглел, потребовал компенсации за войну, выставив более чем внушительный счет — 25,8 млрд долларов. И его всячески ублажали, силились удовлетворить. Но поток бюджетных денег, направленных на восстановление Чечни, «растворялся» неизвестным образом. Получило известность одно из пьяных высказываний Ельцина: «Выделено 800 миллиардов, а в Национальном банке оказалось 120 миллиардов. Куда остальные деньги ушли? Черт его знает».
Однако и взамен не было ничего! Ни мира, ни спокойствия. Ведь западные и международные заказчики создавали Ичкерию именно для дестабилизации. В Москве как раз готовились встречать Масхадова, а в Армавире на вокзале грянул взрыв, 3 человека погибли, 12 раненых. В июне взрыв прогремел в поезде Москва — Петербург, погибли 5, ранено 13. В июле на дороге под Хасавюртом подорвали фугасом машину ОМОНа, 9 убитых, 13 пострадавших. В октябре в Буйнакске взорвали офицерское общежитие, обошлось без жертв. В декабре ФСБ задержала чеченских курьеров, везших в Москву партию пистолетов с глушителями.
А отряд Хаттаба 21 декабря 1997 г. появился в Буйнакске, напал на военный городок. Часовые несли службу бдительно, террористы получили отпор. Но из гранатометов уничтожили два танка, цистерну с горючим, два грузовика. Потом стали уходить. По дороге захватили в заложники семерых милиционеров, пассажиров рейсового автобуса. Отступали, прикрываясь «живым житом», и под покровом темноты исчезли в Чечне. Погибли двое военнослужащих, трое мирных жителей, 10 человек получили ранения. Власти Дагестана официально потребовали от Масхадова выдать преступников, он ответил, что Ичкерия непричастна к нападению. А правительство России не реагировало. Абы сохранить «добрые отношения». И угодить западным «друзьям», собственным «правозащитникам» и либералам.
Глава 16
Кризисы и отставки
После переизбрания Ельцина на второй срок оппозиция отнюдь не исчезла. Противостояние сказывалось на региональных уровнях, причем коммунисты оказывались более агрессивными. Если на каких-то выборах они получали посты губернаторов, глав городской или районной администрации, то начинали под разными предлогами прижимать тех, кого считали политическими противниками. Иногда происходили и беспорядки. В Краснодаре взбунтовалась молодежь из-за решения местных властей отменить льготные проездные билеты учащимся, в Мурманске — из-за задержек выплаты стипендий. 27 марта 1997 г. профсоюзы и КПРФ провели всероссийскую акцию протеста, митинги и демонстрации по разным городам.
Но стали проявляться «трещинки» и внутри правящих структур. Впрочем, они имели не политический характер. Боролись между собой конкурирующие группировки. Когда в Санкт-Петербурге Собчака сменил Яковлев, начались разбирательства, что же там творилось под покровительством предшественника (хотя и сам Яковлев был у него вице-мэром). Одним из тех, кто лучше всех знал скрытые стороны питерского бизнеса, был Михаил Маневич. У Собчака он возглавлял Комитет по управлению городским имуществом, занимался приватизациями. Потом перешел и к Яковлеву, стал у него вице-губернатором. Но в августе 1997 г. его машину на Невском проспекте расстреляли с чердака, из автомата с оптическим прицелом. Убийцу и заказчиков так и не нашли. А деятельность Собчака уже раскапывала Генпрокуратура. Возбудила против него уголовное дело о коррупции, злоупотреблениях. Но он быстренько «заболел» и улетел лечиться во Францию. Где и остался. Иностранцы к нему очень благоволили, наперебой приглашали читать лекции в Сорбонне и других университетах.
А в российском правительстве стали грызться олигархи. В связи с бюджетными трудностями было принято решение опять распродавать государственную (и общенародную!) собственность. Очередным лакомым куском стала государственная компания «Связьинвест» — контролировавшая телекоммуникации страны, телефонные и телеграфные линии. На торги выставлялся государственный пакет, 25 % акций. Березовский и Гусинский так и эдак обхаживали Чубайса, желая заполучить этот пакет по минимальной цене. Но не договорились. Он предпочел разыграть «честный» аукцион, и приз достался некоему кипрскому консорциуму «Мустком ЛТД». А за ним стоял «ОНЭКСИМ-банк» партнера Чубайса, Потанина.
Березовский и Гусинский крепко обиделись, начали пакостить вице-премьеру, выискивать на него компромат. Чубайс решил обезопаситься. На самом-то деле Ельцин очень не любил Березовского. Тот только крутился вокруг президента, а проворачивал свои дела через его «семью», второстепенных лиц. Но при этом очень умело пускал пыль в глаза и блефовал, козыряя своей близостью к Борису Николаевичу. Чубайс и Немцов воспользовались тем, что Березовский у Ельцина не в чести, нажаловались на его интриги, передали президенту его любимое выражение, что «бизнес должен руководить политикой». Борис Николаевич осерчал и уволил его с должности заместителя секретаря Совета безопасности. Фактически удалил «от двора». Но и Березовский тут же отомстил.
Его СМИ начали распространять историю, как Чубайс и его помощники — Бойко, Казаков, Кох, Мостовой — заключили договоры с издательством «Сегодня-пресс» на написание книги «История приватизации в России». Никакой книги еще не существовало, но «авторы» получили гонорары, по 90 тыс. долларов. А издательство «Сегодня-пресс» контролировал «ОНЭКСИМ-банк». Тот же самый, которому уступили пакет акций «Связьинвеста». Все это очень прозрачно походило на замаскированный «откат». «Делом писателей» занялась прокуратура. Чубайс выкручивался. Заявлял, что книга в рукописи уже отдана в издательство, что авторы собирались пожертвовать гонорары на благотворительность. Но сказочные цифры гонорара говорили сами за себя, а СМИ Березовского и Гусинского постарались раздуть скандал погромче. Ельцину пришлось уволить всех «писателей», основную приватизационную команду. Сам Чубайс лишился должности министра финансов, хотя пост первого вице-премьера ему все же сохранили.
В общем, хищники ссорились между собой. Но России от этого было не легче. Правда, в 1997 г. правительство смогло добиться некоторых успехов. Удалось несколько снизить инфляцию (цены за год выросли на 11 %). Впервые с начала 1990-х объем валового продукта российского хозяйства не падал, а вырос (всего на 1,4 %). Была осуществлена деноминация рубля, курс увеличили в 1000 раз. Выпускались новые купюры — такие же, как прежние, но на них было меньше на три нуля. Эту процедуру осуществили безболезненно для населения. В отличие от времен Горбачева, когда на обмен давалось всего три дня, что сопровождалось давками в сберкассах, паникой и протестами, сейчас старые деньги заменялись постепенно, по мере их оборота (вплоть до 2003 г.). Времена, когда «каждый был миллионером», кончились. Финансовая система стала выглядеть более здоровой, вернулись в оборот упраздненные было копейки.
Экономические достижения нашей страны отмечали за границей. Британский журнал «Euromoney» на основании неких собственных экспертных оценок даже признал Чубайса лучшим министром финансов года. Хотя заслуги в некоторой стабилизации были вовсе не его. Внесли свой вклад его заместитель Кудрин, а потом Михаил Задорнов, сменивший Чубайса в министерском кресле. Да и были эти успехи весьма эфемерными. Они достигались за счет иностранных кредитов, внутренних займов ГКО (государственных краткосрочных обязательств). Россия по уши влезала в долги. Ко всему прочему, экономику всего лишь «стабилизировали», когда она уже находилась в катастрофическом состоянии!
Объем промышленного производства по сравнению с 1990 г. упал на 50 %. Объем легкой промышленности — на 90 %. Комбайнов выпускали теперь меньше в 13 раз, тракторов и металлорежущих станков — в 14 раз. Сбор зерна снизился более чем вдвое, поголовье крупного рогатого скота — вдвое, овец — более чем втрое. А в тех отраслях, которые еще работали, — сырьевой, топливно-энергетической, черной металлургии — хронически не выдавали зарплату. 44 % населения России очутилось за «чертой бедности». Попросту говоря, стали нищими. Нарастали акции протеста, забастовки, демонстрации. Активизировалась и думская оппозиция, поддерживая и направляя стихийное недовольство.
В это время разразился азиатский финансовый кризис, в Японии вылетали в трубу крупные банки и компании — что должно было сказаться и на России. Мировые цены на нефть упали. Соответственно, и доходы страны. А ее финансовое состояние и без того зашло в тупик. Годовые доходы бюджета составляли около 20 млрд долларов, накопившиеся долги по зарплатам — около 70 млрд долларов, а внешние долги — 170 млрд долларов. В такой ситуации Ельцин нашел выход: сделать «козла отпущения». Переложить ответственность за бедственное положение на главу правительства, Черномырдина. 23 марта 1998 г. отправил его в отставку.
На его место требовалось «новое лицо» — вроде бы не виноватое в том, что натворил предшественник. Президент задумывался о «твердой руке», рассматривал кандидатуру бывшего начальника погранслужбы генерала Николаева, которого сам только что уволил за пресечение грузинской контрабанды. Но для окружения Ельцина Николаев, конечно же, стал бы очень «чужим». «Молодые реформаторы» постарались в пользу другого кандидата, 35-летнего помощника Немцова, Сергея Кириенко. Борису Николаевичу он понравился. Дескать, пускай у нас будет «самый молодой» премьер! Молодая голова, свежие идеи. Глядишь, что-нибудь придумает.
Но правление «реформаторов» уже в полной мере показало себя. Думская оппозиция прекрасно представляла, что Кириенко — это одна команда с Немцовым и Чубайсом. 10 апреля, когда Ельцин внес кандидатуру главы правительства на утверждение в Думу, Кириенко дружно прокатили. Представители президента вели переговоры с фракциями, с группами депутатов, уламывали, старались приманить обещаниями. 17 апреля Кириенко вторично выставили на голосование, и снова он получил отказ. Но Ельцин упрямо не стал менять его, направил на утверждение третий раз. А после третьего отказа президент, согласно конституции, мог распустить Думу. Вот тут многие депутаты занервничали, забеспокоились о собственных теплых местах. Кириенко набрал 251 голос — при минимуме 246. Стал премьер-министром.