Это произошло в 1928 году. За матерью последовала Фьяметта, а потом и Амедео.
В том же 1928 году в Милане прошел Сионистский конгресс, на котором шла речь об активизации сионистской работы среди итальянских евреев. В связи с конгрессом Муссолини опубликовал в «Иль пополо ди Рома»[208] анонимную статью «Религия или нация?». В ней подчеркивалось, что не следует разжигать антисемитизм, хотя семиты составляют большинство в международном антифашистском движении, а сионизм — явление чуждое и тем самым опасное для Италии. Но «мы спрашиваем итальянских евреев: кто вы? религиозная группа или нация?».
Как всегда, Муссолини вел двойную игру: осуждение итальянских сионистов не помешало ему установить хорошие отношения со Всемирной сионистской организацией и ее лидерами, которые, полагал Муссолини, могли оказать политическую и финансовую поддержку имперским планам фашистского правительства Италии — в частности, проникновению в Левант[209]. Еще 3 января 1923 года Муссолини принял президента Всемирной сионистской организации (ВСО) Хаима Вейцмана[210].
Тогда Муссолини прямо сказал Вейцману, что считает сионизм орудием британского империализма. Вейцман с ним не согласился, но заметил, что, даже если бы это было и так, Италия выиграет не меньше, чем Англия, от ослабления мусульманской власти. Такой аргумент не вызвал у Муссолини большого воодушевления, но он смягчился и выразил явное удовлетворение, когда Вейцман попросил у него разрешения включить одного из итальянских сионистов в комиссию ВСО по вопросам заселения Палестины. Вейцман полагал, что итальянская общественность воспримет это как свидетельство терпимого отношения фашистского правительства к ВСО, что сразу облегчит положение итальянских сионистов, пугающихся от одной мысли о конфликте с новым режимом. А Муссолини сразу понял, что такой ничего не стоящий жест обеспечит ему еврейскую поддержку и в Италии, и за границей.
Когда же в середине 20-х годов Муссолини заключил из донесений своих дипломатов в Палестине, что сионисты определенно там закрепятся и англичанам придется убраться восвояси, если сионисты добьются своего государства, он решил выразить свое благосклонное расположение к сионизму.
В 1926 году он снова пригласил Вейцмана в Рим и на этот раз был сама любезность. Муссолини даже предложил Вейцману содействие в создании экономической базы сионизма, а фашистская пресса начала публиковать просионистские материалы о заселении Палестины. Год спустя Муссолини принял председателя исполнительного комитета ВСО Нахума Соколова[211], который вышел от Дуче в восторге, заявив, что тот совершенно лишен антисемитских предубеждений и, если в прошлом евреи опасались фашизма, сейчас они начинают понимать, что он не представляет для них угрозы. А главный раввин Сачердоти, который был активным сионистом, сказал, что такие основополагающие принципы фашистской доктрины, как главенствующая роль государственных законов, соблюдение традиций, приверженность к религиозным ценностям, стремление к моральной чистоте семьи и др., есть не что иное, как еврейские принципы.
Не прошло и года со времени Сионистского конгресса в Италии, как Муссолини снова разнес итальянских сионистов в анонимной статье. Маргарита узнала о ней перед тем, как отправиться в Берлин на операцию так и не зажившего колена. Она никогда не разделяла еврейских настроений Чезаре и тем более его увлечения сионизмом. Палестина — подходящее убежище для евреев Восточной Европы. Кто же с этим спорит? Но при чем тут Италия. Ведь не может Муссолини усомниться в лояльности итальянских евреев.
Маргарита написала уже из Берлина своим миланским друзьям Элоизе и Карло Фоа, что автор статьи — Муссолини и что она просит их сразу же связаться с Сабатино Лопесом, преемником Чезаре на посту президента миланского отделения Сионистской федерации Италии, и предупредить его об опасности.
Маргарита писала, что Сионистский конгресс «не просто глупость, а преступление (…) в Италии нет антисемитизма. Но эти синьоры из еврейского или сионистского кружка (…) делают все, чтобы его спровоцировать (…) Я (…) себя считаю никак не связанной с еврейством (…) но не могу молчать, потому что предвижу бурю, которая вот-вот разразится над головами многих хороших, смелых, невинных, разумных людей из-за ничтожной кучки идиотов. Пусть подумают о том, что они делают. Они религиозны? Если да, пусть мирно исповедуют свою религию. Но они ведь говорят и пишут (…) о национальности[212], об отдельном народе, об этническом отличии (…) Пусть сами идут хоть ко всем чертям, но нельзя же допустить, чтобы своим идиотизмом они причиняли вред десяткам тысяч благонамеренных граждан (…) Все это очень серьезно…»[213].
Маргарита написала и самому Сабатино Лопесу, умоляя его публично заявить, что итальянские сионисты поддерживают создание еврейского убежища в Палестине для евреев из других стран, но отнюдь не для себя.
Лопес не стал делать никаких заявлений.
Тогда Маргарита пристроила в «Иль пополо ди Рома» несколько открытых писем, написанных итальянскими евреями, которых хватало среди членов фашистской партии. Авторы этих писем осуждали сионизм и единогласно заявляли о преданности всех итальянских евреев Италии и фашизму. А президент Сионистской федерации Италии Данте Латтес опубликовал письмо, где заявил, что нет никакого противоречия между патриотизмом итальянских евреев и сионизмом, который, по его определению, морально поддерживает создание еврейского государства в Палестине.
В ответ Муссолини опубликовал в «Иль пополо ди Рома» еще одну статью, и опять анонимно, где называл заявление Латтеса нечестным. Сионисты, писал Муссолини, не могут быть итальянскими патриотами, раз они ратуют за создание еврейского государства.
По просьбе Маргариты, написал статью для «Иерархии» и Карло Фоа. В ней он доказывал, что сионизму нет места в Италии. Маргарита просила особо подчеркнуть тот факт, что после двух тысяч лет жизни в Италии евреи полностью слились с итальянцами и для них священный город — Рим, а не Иерусалим.
Маргарита устроила Карло Фоа аудиенцию у Муссолини, с тем чтобы после беседы с Дуче он обратился к итальянским сионистам с призывом распустить свое движение, пока Муссолини не поставил его вне закона.
Муссолини был очень любезен с Фоа, похвалил его статью в «Иерархии», оценил его патриотизм и поддержку фашистского режима, заверил, что правительство не намерено предпринимать каких-либо мер против евреев. Сама эта мысль ему кажется варварской. Он всего лишь хочет предостеречь итальянских евреев, ради их же блага, от поддержки антипатриотического сионистского движения.
Узнав от Карло Фоа, чем закончилась его аудиенция, Маргарита почувствовала облегчение. А тут еще ее навестил в клинике Альберт Эйнштейн[214].
Он пришел со скрипкой и сыграл ей серенаду Шуберта[215]. Маргарита рассказала Эйнштейну, что Муссолини тоже играет на скрипке и что она упомянула Эйнштейна в своей книге «Дуче» (ему в самом деле отведены там три слова: «немец» и «теория относительности»). Эйнштейн, которому сказали, что Маргарита — вдова руководителя итальянских сионистов, увлеченно вспоминал о своем двенадцатидневном путешествии по Палестине — «родине евреев», о которой Маргарита впервые услышала от Зангвила в далеком детстве.
— Наш век, — сказал Эйнштейн, — будет веком освобождения еврейской духовности, и это, заметьте, только благодаря сионистскому движению.
Раздраженная Маргарита с трудом выдавила из себя вежливую улыбку, подумав, что Эйнштейн — гениальный физик, но никудышный политик.