Тон Сергея сух и академичен:

— Таким образом, противник атаковал нашу оборону в трех местах, два из них в зоне обороны отряда и один — обороны батальона капитана Таругина. Количество уничтоженной бронетехники позволяет предположить, что удар на левом фланге и по соседям были вспомогательными, атака же по нашему правому флангу — основная. Предположительно противник планировал этой атакой отсечь наши обороняющиеся части от моста и затем уничтожить. Все атаки отбиты, но противнику удалось вклиниться в оборону батальона капитана Таругина. Мы и соседи понесли серьезные потери, следствием чего явилось оставление передовой линии обороны на всех участках. В настоящее время нами удерживается тет-де-пон, вся тяжелая техника эвакуирована на восточный берег реки. Боеприпасов для стрелкового оружия в наличии до двух боекомплектов, для ПТО — по трети боекомплекта, для танка — шесть снарядов, зенитные установки имеют по два боекомплекта, а приданная батарея стодвадцатидвухмиллиметровых гаубиц сто девяносто третьей дивизии — всего по двадцать снарядов на оставшиеся три орудия. По моему мнению, необходимо отвести все войска на восточный берег, взорвав мост.

— Не понимаю, а почему мы не можем удержать позиции на западном берегу? Противник понес серьезные потери, только танков подбитых пять штук осталось и четыре броневика. — Скрипченко подозрительно глядит на стоящего у стола с картой Сергея и сидящего напротив Андрея. Кажется, назревает очередная, говоря языком девяностых, «разборка», но в это время в укрытие, пригнувшись из-за низкого потолка, входит высокий человек с откуда-то знакомым лицом и нашивками батальонного комиссара. Из-за него протискивается Антон, стоявший на посту, и с виноватым видом докладывает:

— Товарищ капитан, к вам корреспондент «Красной звезды» и начальник Особого отдела дивизии.

По лицу Андрея быстро проносится выражение типа «а не послать ли их на три буквы», но тут же сменяется нейтрально-приветливым. Гости, да, пожалуй, и большинство из присутствующих, кроме Сергея, не успевают ничего заметить. Улыбаясь, корреспондент представляется:

— Специальный корреспондент «Красной звезды» Симонов Константин.

Тут же из-за корреспондента, оттеснив Антона, появляется такой же высокий, подтянутый командир, представляющийся начальником Особого отдела дивизии капитаном Неманом Оскаром Фридриховичем.

— Капитан Мельниченко, а это мой заместитель, батальонный комиссар Кравцов, начальник штаба военинженер второго ранга Иванов и политрук Скрипченко. Чем обязаны присутствию столь высокого гостя? — Мельниченко демонстративно уделяет основное внимание Симонову (черт побери, неужели тот самый!), извинительно-примиряюще улыбнувшись особисту. Мол, что поделаешь, ты свой, а тут такой гость.

— Командирован в ваш отряд. Буду писать о ваших подвигах статью.

Недоумевающие взгляды Мельниченко, Кравцова, Иванова да и Скрипченко были так красноречивы, что особист не выдерживает и с тем же невозмутимым видом сообщает:

— Сегодня немцы официально передали о гибели командира двести девяносто восьмой пехотной дивизии генерала Грёсснера.

— Ого! — вырывается у экспансивного Скрипченко от неожиданности. Симонов с улыбкой смотрит на него несколько секунд, затем переводит взгляд на Мельниченко и спрашивает:

— Я хотел бы побеседовать с командирами и с наиболее отличившимися бойцами. Кроме того, со мной фотограф, он сделает несколько снимков.

— Конечно, конечно. Если только немцы не помешают. Пусть комиссар Кравцов вам поможет, — отвечает Мельниченко.

— Я прошу подготовить список отряда и донесение на имя командира дивизии о ходе боевых действий. Кроме того, согласно приказу Особого отдела армии я забираю с собой всех сотрудников НКВД и лиц, не принявших присягу.