И вся злость с меня, как краска, стекла. Вот надеялась я, что Лирдоэль к жениху проникнется — как его, такого замечательного, не полюбить? — но пришла беда, откуда не ждали: самообман во всей своей красе. И вот хочется же верить всяческим девицам в историю о прекрасной деве и чудовище, которое любовь вот всенепременно спасёт! Не хотят понимать, что, в какого бы принца он пред тобой не оборачивался, монстр никогда и никуда не девается. Они просто на время — порой надолго, конечно — перестают его замечать.

— Демоны — тоже номральные существа, — говорю ей, — Просто из другого мира.

Она губы поджала, глаза спрятала, молчит. Я уж уходить собиралась, но тут эльфа снова ожила, заговорила.

— Я несколько раз пыталась спальню жениха найти, но всегда дом просто водил меня по кругу. Твоих рук дело?

— Нет! — возмущенно вскидываюсь, — Я поговорю с домом, эллери, но он капризен. Может, лучше пригласите элле к себе?

— Думаешь? — говорит задумчиво.

— Уверена, — отвечаю, — Вы же жених и невеста, что тут такого? Бояться нечего, это я вам точно говорю.

— А ты, значит, бывала невестой?

— Нет, — аж усмехаюсь, — Просто видала и слыхала много, к тому же, я же вольная! С нами все проще.

— Хорошо, — говорит Лирдоэль, — К слову… Я не успела, а это срочно. Отнеси завтра этот вот свёрток по адресу, что на бумаге написан?

— Сделаю, — улыбаюсь, довольная, что глупый разговор кончился. Ох и сложно же с этими живыми…

— Вы не понимаете, мне нужен кто-то, ну, очень уравновешенный, — пыталась я объяснить.

— Гимнаст, что ли? Есть такие у нас!

— Нет, я имела в виду, с устойчивой психикой!

— Устойчивые психи? Не, это вам не сюда, а в приют для убогих, — сообщила хозяйка работного дома печально. Я моргнула, собралась уже начать спорить, а потом чуть сама себя рукой по лбу не стукнула. Точно ведь! Если с самого детства видишь то, чего нет, то хочешь, не хочешь, а научишься к этому спокойно относиться! И какое будет такому вот человечку дело, разговаривает дерево или нет? С ума, как говорится, дважды не сходят!

Весьма довольная своими выводами, распростилась с расстроенной добродушной толстухой, которая очень уж хотела пристроить своих воспитанников. Да я бы с удовольствием взяла, только вот вперёд ногами потом выносить не хочется!..

Все удачно складывалось ещё и потому, что при таком раскладе мне было как раз по дороге: кварталы эльфов, расположенные в самом центре города, раскинули свои зелёные белокаменные лапы по левую руку от меня. Только вот произошла у ведущей вглубь их арочки нежданная заминка: я вошла спокойно, а вот Бонни какая-то тайная защита не пропустила, отчего зомби остался возмущенно реветь по ту сторону. Пригляделась, вижу — вязь эльфийской древописи, что остроухие со своей иномирной родины на летающих кораблях привезли, по тоненькой арочке ядом змеится. Мёртвым сквозь подобное не пройти, а вандальничать на эльфийской земле дураков нет.

— Подожди здесь, — говорю Бонни, — Я сейчас вернусь!

Иду, по сторонам таращусь. Ну, остроухие как есть: все по линеечке, деревья одинаковые белоствольные ровным рядом стоят, цветы дисциплинированно пахнут, по радуге подобранные, белый мрамор под ногами стелится. Сразу себя маленьким грязным человеком, лишним в этом мире, чувствуешь, да мне и спорить-то с этим не с руки — дом бы нужный отыскать среди этих величественных громадин.

— Стойте! — окликают меня резко. Поворачиваюсь, и как мокрым пером по спине проводит: офицер контроля, как есть! С другой стороны, и что теперь? Я, слава Предвечной, устроенная работница, меня обвинить не в чем.