— Да насрать на него. Мы тебе новое сошьем. На заказ.

Льстит ли мне такое внимание? Если только совсем чуть-чуть. Ведь глаза Антон разул, узнав о том, какое гнилое у Инессы нутро. До этого все норовил мне ее в пример поставить.

Спустившись на первый этаж, застаем Ксению Вацлавовну и судьбоносную Женю в гостиной. Рыжая больше не плачет. Воркует с будущей свекровью, листая модные журналы и попивая кофе.

— Отец где? — спрашивает Антон.

— Уехал по делам, — отвечает Ксения Вацлавовна, сменившись в лице. Скользит по мне неприязненным взглядом, руками сминая журнал. — Сказал ужинать без него.

— И без нас, — отвечает Антон, берет меня за руку и, скрестив наши пальцы, выводит меня из дома.

Он знает, видит, как стала относиться ко мне его мать с появлением в доме второй невестки. Понимает, что без поддержки я тут быстро свихнусь. Можно сказать, он протягивает мне руку помощи в самый трудный период, а это что-то да значит.

Посадив меня в «Бугатти», отдает какие-то указания Генриху и садится за руль.

— Антон, ты точно не разыгрываешь меня? — спрашиваю я, боясь разочароваться в последний момент.

— Задам тебе тот же вопрос, — говорит он, заводя машину и лениво поворачивая руль, выводит ее со двора. — Разыгрываешь ли ты меня, Рина? Не был ли вчерашний спектакль перед Беркутом уловкой? Где гарантия, что ты не затеяла игру со мной?

Я смеюсь, расслабленно откидываясь на спинку удобного кресла. Он не доверяет мне в той же степени, что и я ему. Но мы оба совершаем рискованные шаги.

Сунув руку под сиденье, достаю оттуда перерезанный телефонный кабель.

— Давай договоримся: когда в следующий раз я захочу сдать тебя, я честно скажу, куда и зачем иду. Чтобы тебе снова не пришлось портить чье-то имущество.

Антон забирает у меня кабель и выбрасывает его в окно. Выехав на прямое шоссе, открывает ящик, показывая мне пистолет и наручники в его глубинах.

— Договорились! — хмыкает с усмешкой, захлопывая крышку.

— Теперь я знаю, где есть пушка. Не боишься, что выстрелю, когда задолбаешь меня?

— Ты умеешь стрелять?

— Вот на тебе и проверю.

— Не так-то просто взвалить на себя миссию судьи и палача, — вслух размышляет Антон, набирая скорость. — Льву Громову немало дерьма довелось перехлебать. Думаешь, возраст — причина его бессонницы? Это призраки, Рина. Они с ним навсегда. Лица, голоса, сожаления.

Я задумчиво смотрю на Антона. Вернее, на его профиль, очерчиваемый сумеречными полутонами. Все, что я узнала за эти дни о нем и его отце, деталями паззла складывается в единую картину. Я вижу то, чего не заметили ни Антон, ни Ринат.