— Лучше кофе, ладно, Зоечка? Ну, пожалуйста...

Превратившись из надсмотрщицы и злобного следователя в мать Терезу, сестра умчалась на кухню, а я, страдальчески вздыхая, побрела к себе. Поставила телефон на зарядку и занавесила шторы. Башка раскалывалась: хотелось темноты и тишины.

В комнату вошла Зоя, зажгла лампу с зелёным абажуром и поставила рядом со мной поднос с большим стаканом мутно-жёлтой жижи (не иначе как огуречного рассола нацедила, у нас лимонов вроде нет) и кофе в моей любимой, красно-коричневой кружке с большой удобной ручкой. Лучше бы принесла сам огурец и сто грамм, быстрее бы полегчало. А рассол, так и быть, могла бы и сама выпить. Он, говорят, при неврозах помогает.

— Рассол пить не буду, — предупредила я её и жадно потянулась к кофе.

— У тебя же завтра собеседование, сама говорила, какой-то крутой компании срочно нужен референт!

— Ну что ты волнуешься?! Схожу я на это собеседование, завтра уже буду как огурчик.

— Ага, малосольный, — хмыкнула Зоя недоверчиво. — Хорошо, что тётя Маша тебя не видела, а то всему дому бы уже разнесла о твоих похождениях.

Я лишь отмахнулась. Сплетниц не боюсь, они пользу приносят. Без них жизнь была бы слишком скучной... 

***

Остаток утра я провела, отмокая в ванне и любуясь своим бледным лицом и припухшими глазами с остатками плескающегося похмельного синдрома. Что-то дни рождения даются мне всё тяжелее и тяжелее с каждым разом. Вот как на семилетие пожар устроила и папину машину разбила, так и напало невезение. Полгода назад свой праздновала — заболела: на торт чихнула, вместо шампанского подсунутый сестрой сироп от кашля выпила, а вместо танцев на каблуках всю ночь пролежала в бабушкиных носках. На Зойкин — сожгла её любимый пирог с черникой, на Юлькин — вообще потоп устроила. Потоп, конечно, не пожар, но по головке меня тоже не погладили. Вот уж точно говорят, что у человека есть три возраста. Первый — всю ночь гуляешь, а утром по тебе ничего не видно. Второй: всю ночью гуляешь, а утром по тебе всё видно, и третий: всю ночь спишь, а утром у тебя такой вид, будто ты всю ночь пил и гулял. Отсюда следует, что я, слава богу, ещё не в третьем, но, похоже, уже во втором. Что же будет дальше?

— Юль, ты как? — поинтересовалась у подруги, набрав её номер.

В трубке послышался зевок:

— Да ничё так, досыпаю, а ты что, уже проснулась? Прости, что вчера пришлось кинуть тебя... Помнишь, какой ко мне клеился блондинчик? Ну вот, мы с ним вместе и сбежали, а ты тогда на танцпол отправилась. А под утро я уже переживать начала, когда ты не отвечала на звонки...

— Угу, мне расслабляться некогда — завтра собеседование, я же не ты, я человек ответственный, — промычала я. Про то, где проснулась, естественно, умолчала. Может, потом как-нибудь поделюсь. — Слушай, про то, как к шесту порывалась, помню, про хитрого бармена тоже — у него глазки так и бегали, когда он мне вместо минералки ещё чего-то плеснул, а вот как так получилось, что ты слиняла, а я осталась — не помню, хоть убей! И как до дому доползла тоже...

— Забей, доползла же! — последовал ответ в духе аля-Юля and co.

— Даш, с кем ты там опять зависла? Костюм уже погладила на завтра? — раздался недовольный голос сестры.

— На кой мне костюм? Пойду в джинсах, — пробубнила я, прикрывая рукой телефон.

Под дверью послышалось сердитое Зойкино бормотание:

— Учу-учу я тебя, что встречают по одежке, а всё без толку.

— Твой цербер бдит, — фыркнула Юля, когда я вернулась к разговору. — Давно пора снять отдельную квартиру и живи как хошь.