– Подойдите поближе, Пануриш. В этом дворце и вообще во всех моих дворцах, столько ушей, что каждый мой вдох и выдох описывается и отправляется императрице прямиком в Петербург. И хотя мы с вами будет обсуждать моё личное дело, а не… – тут король возвысил голос, – упаси нас всевышний, не бунт же… – он опять стал говорить тихо, – мне бы хотелось, чтобы о нашем деле знали только мы. Мы посмотрим, осуществится ли моё желание.

Король движением глаз указал на кривоногий пуф, мягкое сиденье которого было обтянуто красным бархатом, и когда его гость подошёл, снял с пуфа чёрную трость с серебряным набалдашником и сказал:

– Вы уверены, что это сегодня лунное затмение?

– Абсолютно.

– Сядьте, Яков.

За те несколько секунд, которые гость потратил, чтобы выполнить приказ короля. Понятовский успел раздражиться и несколько раз с силой дёрнуть небольшую серебряную кисточку, привязанную к трости.

– Они держат меня здесь в плену, почётном, но всё же плену, – грустно сказал король.

– Я знаю, что вы скоро отправитесь в Петербург, – медленно проговорил Яков.

– В столице врагов, так далеко от родины… – еле слышно прошептал король. – Я бы так хотел сейчас попасть в Лазенки.

– Вы вернётесь в Волчин, Ваше Величество, – странно посмотрев на собеседника и едва уловимо усмехнувшись, проговорил Пануриш.

– Мой родной Волчин?

Как это часто бывает с людьми измученными нервным напряжением, Понятовский вдруг резко захохотал и спросил гостя будто бы невпопад:

– А правда, Яков, что в вашем роду все старшие сыновья носят тоже имя что и вы? То есть Яковов Пануришей уже было много и будет ещё больше, если, конечно, ваш род не угаснет.

Гость почтительно склонил голову и ответил:

– Да, Ваше Величество, вы полностью правы.

– Значит вы как Радзивиллы. У них было предназначено имя Николай для старших сыновей, не знаю, правда, соблюдается ли сейчас этот обычай? Но вы то, ясное дело, не Радзивиллы. Эх, мне сейчас вспомнился весёлый Кароль Станислав Пане Каханку. Чудак же, вот чудак, – и король снова громко захохотал, накручивая на палец кисточку от трости.

Какое-то время Понятовский ещё посмеивался себе под нос, но затем, не глядя на своего гостя, вынул откуда-то три злотые фигурки на толстой цепочке и, подняв глаза на Пануриша, протянул их ему. Яков взял вещь, которую протягивал король и, поднеся к лицу, пристально посмотрел на то, что было в его руках. Перед ним висели золотая бабочка, усыпанная мелкими бриллиантами, золотой кабан, покрытый изумрудами и золотая хищная птица, похожая на сокола, украшенная рубинами. Золотая цепочка была массивной, с огромной застёжкой, выполненной в виде креста с розой, лепестки которой были серебряными. Очевидно было, что украшение стоит несметных денег.

– Всё правильно? – спросил Понятовский.

– Да, всё именно так как должно быть, – ответил Пануриш.

Раздался бой часов. Каждый удар глухо отлетал от потолка к полу и, в полутёмном зале, эти звуки казались по-настоящему зловещими. Король вздрогнул при последнем ударе и, мотнув головой, сказал: