— Я понял, Святой Отец.

— Кардинал Бартоло очень гостеприимен, не правда ли? — с улыбкой спросил Папа.

— Сомневаюсь, что, поцеловав перстень Папы, он заслужил триста индульгенций.

Издавна повелась традиция, что тот, кто искренне поцеловал папский перстень, получает право отпускать грехи. Мишнер не раз думал, что было важнее для средневековых пап, установивших этот обычай, — христианское отпущение грехов кающимся или обеспечение должного поклонения собственной персоне.

Климент усмехнулся:

— Мне кажется, этому кардиналу нужно замолить больше трехсот собственных грехов. Он один из ближайших сторонников Валендреа. Пожалуй, он даже может сменить его на посту государственного секретаря, если тосканец и впрямь станет Папой. Страшно даже представить себе. Бартоло и с обязанностями здешнего епископа справляется с трудом.

Поскольку зашел откровенный разговор, Мишнер решился заметить:

— Чтобы этого не случилось, вам надо обеспечить на следующем конклаве большинство ваших сторонников.

Климент с полуслова понял его.

— Ты тоже хочешь надеть алую кардинальскую шапочку?

— Да, и вы это знаете.

Папа указал на конверт:

— Сначала сделай для меня это.

У Мишнера промелькнула мысль: эта поездка в Румынию может быть связана с его назначением на пост кардинала, но он сразу отказался от такого предположения. Это было так не похоже на Якоба Фолкнера! Однако Папа снова уклонился от ответа, как это происходило уже не в первый раз.

— Вы так и не скажете мне, что вас беспокоит?

Климент придвинулся ближе к висящим на вешалках церковным облачениям.

— Поверь, Колин, тебе не нужно этого знать.

— Может, я смогу помочь.

— Ты, кстати, так и не рассказал мне о встрече с Катериной Лью. Как у нее дела?

Снова он меняет тему разговора!