— Я ей мешать не буду, — напоследок добавил Амбрози.
— Тогда до завтра, — ответил Валендреа. — Счастливого перелета.
Глава LVIII
Служебный автомобиль Ватикана мчался по улицам Рима. Мимо проносились высокие фасады старинных зданий, из-за которых не было видно полуденного солнца, а брусчатка приобретала цвет индиго. Мишнер сидел на заднем сиденье рядом с Катериной.
Машина миновала Колокольную арку и въехала в закрытый для посторонних двор Святого Дамаска.
Мишнер впервые почувствовал себя неуютно в Ватикане. Теперь здесь всем заправляют послушные исполнители чужой воли. Враги. Надо быть осторожным, каждую минуту следить за тем, что говоришь, и уметь предвидеть события.
Амбрози, сидевший спереди, за всю дорогу не произнес ни слова.
Машина остановилась, и они вышли.
Амбрози провел их в украшенную витражами гостиную, где в течение трех веков под величественными фресками папы встречали своих гостей. Мишнер с Катериной шли за Амбрози по лабиринту переходов и галерей со множеством канделябров и гобеленов. По стенам висели картины, изображающие величественные сцены того, как императоры и короли воздают почести папам.
Амбрози остановился у бронзовых дверей, ведущих в папскую библиотеку. В эти двери входили Горбачев, Мандела, Картер, Ельцин, Рейган, Буш, Клинтон, Рабин и Арафат.
— Мисс Лью подождет вас в коридоре, — тоном, не терпящим возражений, сказал Амбрози.
Как ни странно, Катерина не стала спорить и отошла в сторону.
Мишнер открыл дверь и шагнул внутрь.
Через три окна на стеллажи, которым исполнилось уже пятьсот лет, падали отблески света. За письменным столом, который служил папам уже полтысячелетия, сидел Валендреа. Стену за его спиной украшал образ Мадонны.
Перед столом стояло обитое материей кресло, но Мишнер знал, что сидеть в присутствии Папы позволено лишь Главам государств.
Валендреа поднялся, обошел стол. Папа протянул Мишнеру руку ладонью вверх, Мишнер понял, что он должен сделать. Он посмотрел в глаза тосканцу. Нужно продемонстрировать подчинение.
Мишнер колебался несколько мгновений. В конце концов решил, что сейчас лучше проявить благоразумие — по крайней мере, пока он не выяснит, что нужно этому дьяволу. Он опустился на колени и поцеловал перстень, отметив про себя, что ватиканские ювелиры уже успели сделать для Валендреа новый.