«Господи, – подумал устало он, – я больше ничего не мог сделать! Чудо, которое я сотворил для чад твоих, закончилось, Господи!»

– Что случилось, солдат? – склонилась к нему желтоликая головка Ицко, чье полное имя было Ицкопоцакл.

Сколько ему было лет? Пять? Или шесть?

– Почему мы опять остановились?

– Мой стальной жеребец сдох.

– Жеребец?

– Да…

– Вот они! Идут! – вскрикнул кто-то.

За ними, вдали, ползли, как муравьи, машины на воздушной подушке, высланные вельможами текухтли по велению самого Верховного правителя. Они должны были догнать Святого солдата, раздавить ему голову, как паршивой лягушке (хотя и не имели понятия, что такое «паршивая лягушка») и вернуть обратно своих любимых мальцов. И положить конец этому крестоносному походу детей. Детей, которых так сильно любили. Так сильно, что никогда б не позволили им дойти до Земли обетованной…

Подобно древнему солдату, надевающему штык на ружье, он машинально протянул руку и снял с ремня зеленую армейскую коробку. Он положил ее рядом с собой, погладил ее жестом, в котором ощущалась какая-то отреченность, как сумасшедший, которого не касается происходящее вокруг. Его задумчивость длилась всего лишь несколько секунд.

– Что это, солдат? – спросила его Читка, хрупкая девчонка с робким взглядом, поцарапанными коленками и соломенно-русыми волосами, которые редко встречались на этих широтах.

– Бомба, дитя, – ответил он. – Бомба многоразового пользования.

– Эх, солдатик, ты голова! – воскликнул Ицко. – Опять сотрешь их в порошок, как тогда, за Домом Ометекухтли, знаю я!

Дом Ометекухтли был религиозным архитектурным ансамблем, посвященным вездесущему миштекскому богу, чье прозвище в приблизительном переводе было «Хозяин нашего бытия». Там, после побега из самого густонаселенного столичного района, чтобы спасти двадцать душ маленьких существ, Святой солдат отнял двадцать других – души бывалых бойцов, шедших за ним, чтоб остановить…

Вспышка радости Ицко была, как пламя ледяной свечи. Святой солдат не ответил сразу. Наконец сказал:

– Подождем их здесь.

Не стал объяснять, что им ничего другого не оставалось. Абсолютно ничего…

Время шло. Контуры машин растекались среди клубков фиолетовой пыли. Десятки расплывчатых призраков из мельхиора и других незнакомых сплавов, которые даже не оставляли колеи за собой. Они с рычаньем шли на охоту за ним, и это был, пожалуй, единственный знакомый им вид охоты.

– Солдат, а у тебя есть сыновья? А дочурки?

– Они тоже на ферме растут?