— Просто Кеннет, — прозвучало в ответ. — Большое спасибо, что пришли.

Встреча была недолгой, но очень продуктивной. Аманда принесла с собой толстую папку, в которой находились заверенные сторонней юридической фирмой копии документов в отношении ее руководителя — паспорт, банковские выписки, реестры акционеров. Руководителя звали Амаль Коба, это был британский бизнесмен родом из Ливана. Аманда подробно описала Кеннету примерную структуру сделки и очертила круг вопросов, которые были критичны для Амаля. Дополнительные уточнения Кеннета вызвали у нее восторг, поскольку были заданы в самую точку.

— Что ж, — резюмировал Кеннет, — все выглядит очень и очень многообещающе! Следующим шагом будет подготовка коммерческого предложения и проведение нашей внутренней проверки в отношении вашего руководителя. Последнее — это лишь формальность, предусмотренная законом, и насколько я вижу, наша юридическая фирма едва ли была связана с господином Кобой или с его бизнесом, так что я бы не ожидал никаких конфликтов интересов.

— Да, конечно, — ответила Аманда. — Но для Амаля принципиально разделить этот следующий шаг на два этапа: сначала коммерческое предложение, и только потом, если нас все устроит — ваш внутренний комплаенс. Как вы понимаете, ему не хотелось бы отдать кучу своих персональных данных, а потом услышать коммерческое предложение, которое его не устроит. Как вы на это смотрите?

— Думаю, господина Кобу можно понять. Дайте мне два-три дня, и я пришлю вам наше предложение.

Когда встреча закончилась, Кеннет зашел в офис Энтони Коэнинга и рассказал обо всем. Партнер выслушал парня ровно, не показывая эмоций, но под конец все же растаял:

— Вот это именно то, что можно назвать «привести клиента». Ты сам-то теперь чувствуешь разницу между тем, что сейчас рассказал мне, и нашим разговором по «Дорада Моторз», за которых ты требовал с меня десять процентов?

— Чувствую, — смущенно улыбнулся Кеннет.

— Как я и обещал, если все срастется, ты получишь 20 процентов с первого счета. Плюс сам будешь работать на этом проекте по повышенной почасовой ставке. За результат надо платить, и наша фирма с радостью будет это делать. Что насчет денег? Ты прикидывал, сколько времени может уйти на задачу?

— Да, я прикинул, но получается многовато, где-то 35–40 тысяч.

— Многовато? — удивленно переспросил Энтони. — То есть ты готов выставить ему сорокет, получить свои… сколько там… восемь кусков, а оставшиеся 32 штуки пустить на почасовку?

— Ну… А что? Слишком мало?

— Конечно, мало! Твой интерес понятен и обоснован, но ведь есть еще интерес фирмы. Выстави ему нашу среднюю почасовку, но сориентируй, что бюджет задачи составит около сотни.

— Сто тысяч? — воскликнул Кеннет.

— Естественно. Каждый клиент ценен, но как партнер могу тебе сказать, что мы не испытываем с клиентами острого дефицита, поэтому не будем хватать новую задачу за полцены. Это бизнес.

— Понимаешь, его помощница акцентировала внимание на том, что это не профильный бизнес и что Коба как раз таки не ждет высокого ценника.

— Она тебя сделала на переговорах, как мальчишку! — сочувственно посмотрел на него Энтони. — Это типичный аргумент: «У нас много денег, но поскольку задача связана с картинами великих художников, а наш начальник какает бабочками, то мы готовы потратить на юристов не более трех центов». Это торг, Кеннет. Неважно, везет ли грузовик партию люксовых холодильников или подарки детям из малообеспеченных семей — бензин стоит одинаково дорого. Ориентируй его на сотню. Согласится — отлично. Не согласится — просядем до девяноста кусков. Не устроит и это — значит, он не клиент нашей фирмы. Это нормально. Вопросы?

— Уже нет.

— За дело.

К концу следующего дня Кеннет написал отличное коммерческое предложение: не просто размытые фразы в стиле «Мы окружим вас заботой и построим вам холдинг», а общий анализ наиболее вероятных вариантов для решения конкретной задачи, с описанием их плюсов и минусов и сроков реализации. В конце были указаны почасовые ставки с разбивкой по старшинству — от паралигалов и младших юристов до управляющего партнера фирмы, и был обозначен примерный бюджет. По совету Энтони Кеннет использовал вилку «95,000 — 110,000», чтобы не резать глаз круглой цифрой.