– Поликарпыч, оставьте девушку, пройдите ко мне в кабинет.

И тут деда прорвало. Видимо, и в самом деле у него с внучкой была одинаково горячая кровь, которая страшна в закипании. Он повернулся к своему гладкому хозяину так резко, что сержанта словно сдунуло от этого поворота:

Эй ты, чёртов молокосос, что это ты раскомандовался? Ведь не я на твоих чаевых, а ты на тех, что мне дают, живёшь. Забыл, кто тебе помогал сюда устраиваться? Так что иди в свой кабинет и помалкивай. А я уйду от вас. Давно опротивела мне ваша пьяная развратная свора. – Сейчас дед выглядел богатырём. Он сжал кулак и подняв руку, погрозил отутюженному гладко хозяину: Мне можешь говорить что угодно – я плюну и разотру, но внучку мою не тронь! – и, повернувшись снова к Настеньке, он обнял её и успокаивающе добавил:

– А ты не бойся, родная. Я хоть и стар уже, а эту гниль в один момент раскидаю. Даром что ли в разведке служил да за языками охотился? Кого-кого, а внучку у меня никто не обидит.

От вешалки донёсся голос Вадима:

Макарыч, пойди, помоги сержанту забрать девушку, а то её дед разошелся больно.

Сержант опять направился к Настеньке, откашливаясь для солидности. Макарыч что-то забормотал, выходя из-за стойки. Оскорблённый хозяин вечерних часов ресторана начал свою тираду в адрес Поликарпыча, и вдруг над всем этим раздался резкий, властный и жёсткий голос:

– Прекратить безобразие! Отставить, сержант! Подойдите ко мне!

Каждый присутствовавший и даже появившиеся на шум некоторые посетители из зала почувствовали, что команды относятся ко всем и всеми должны исполняться. Все посмотрели в сторону входной двери. Человек в чёрном плаще, так и не надевший шляпу и не взявший зонт, протянул неторопливо идущему к нему сержанту раскрытое удостоверение, взглянув в которое издали, милиционер тут же сбился со своей ленивой походки, вытянулся столбиком, щёлкнул каблуками. Лицо его заострилось – всё внимание в глаза большого начальства.

А начальство говорило:

– Отставить протоколы. Учитесь разбираться в ситуации, если хотите служить людям, а не денежным мешкам. Идите к себе и думайте. За сегодня вам выговор.

– Слушсь! – только и проговорил застывший на месте сержант.

Вадим криво усмехнулся и снисходительно сказал:

– Не тянись, сержант. Что это ещё за шишка на ровном месте объявилась? Да вы знаете кто я?

Человек в чёрном плаще внимательно посмотрел на Вадима и спокойно сказал:

– Да, знаю. Вы, Вадим Демьянович, пока никто. Но мне известно кем был ваш отец. Вы, наверное, его имели в виду?

– Да, чёрт вас возьми, его. И не был, а есть.

– Нет, к вашему великому сожалению, не есть, а только был. Вы, Вадим Демьянович, всё за красивыми девушками охотитесь, что бы им жизнь портить, три дня домой не заглядывали, газет не читали, радио не слушали, телевизор не смотрели. А друзья ваши такие, что, если что и знают. то правду вам сказать боятся. А ведь отец ваш теперь только был тем, кем вы привыкли его видеть. Так что идите-ка вы домой. Сейчас самое время помочь ему справиться с переживаниями.

Настенька посмотрела на Вадима. Сказать, что он побледнел, было бы неправильно. Кровь отхлынула от лица, и оно стало серым. Его качнуло, словно хмель выпитого возвратился и ударил в голову.

– Проводите его в мою машину, – сказал человек в плаще. – Пусть отвезут домой. Мы пройдёмся пешком.