КАБУЛ 1985 ГОДА

Худощавый, подтянутый, уже в солидном возрасте, но по-прежнему чувствующий себя молодым, генерал армии Валентин Иванович Варенников поднялся из-за своего рабочего стола, лёгкой походкой подошёл к стене и раздражённо выключил дребезжащий кондиционер.

– Надо сказать, чтоб поправили, – подумал он.

Шум кондиционера мешал течению мыслей, а они были не весёлыми.

Ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят пятого года оставался в Кабуле жарким во всех отношениях. Подходил к концу шестой год войны в Афганистане. Варенников не провёл здесь и года, но сегодня только понял, что застрянет в этих, как говорится, забытых богом местах надолго. Его, начальника Главного оперативного управления, первого заместителя начальника Генерального штаба Министерства обороны СССР, направили сюда разобраться с затянувшейся военной ситуацией и довести дело до разумного конца. Но каким должен быть этот разумный конец и как к нему подойти, если со стороны высшего руководства, от правительственных кругов исходят такие бездарные указания, что ему, видавшему виды генералу, улаживавшему сложнейшие конфликты в горячих точках чуть ли не всего земного шара, теперь приходилось всё чаще беспомощно разводить руками, с трудом сдерживая стремительное разматывавшие клубка военных событий, пытаясь хотя бы не наломать больше дров?

Он понимал, да понимал ещё тогда, шесть лет назад, что ввод в Афганистан войск был ошибкой. Но в Политбюро за этот ввод проголосовали все, кстати, и нынешний глава страны Горбачёв. А кто, интересно, был настоящим инициатором?

Рассуждая здраво, вмешательство Советского Союза в том семьдесят девятом году требовалось, но не в такой форме, не с таким шумом и помпой.

Подумать только! Советские войска или, как писалось, ограниченный контингент войск – пусть так, но всё же солдаты в строю – пересекали границу и первые километры по чужой территории шли, как на параде. О чём тогда думало руководство?

Кто-то, вероятно, поверил, что факт ввода войск, само присутствие военной силы могучего государства остановит разгоревшийся конфликт? Но был же, наверное, и тот, быть может, сам инициатор такого предложения, который подсовывал его не прямо в лоб, а сначала как бы возможный вариант, инициатор, который прекрасно предвидел или планировал дальнейший ход событий. Его ведь легко было предугадать по тому, что происходило в других странах в другие годы. Их опыт нельзя было не учитывать. Тем более, что принципиальная схема развития событий в горячих точках почти всегда была одинаковой.

Генерал сделал шаг к окну, глянул через него на шумную в дневное время улицу восточной страны и тут же отошёл к своему столу. По окнам могли стрелять снайперы муджахедов. Днём это было не так опасно, как в вечернее и ночное время, но всё-таки лучше быть осторожным. Отсутствие осторожности означает наличие безрассудства, а не смелости, что известно каждому опытному солдату. Но осторожность здесь в Афганистане говорила и о том, что страна стала в какой-то степени чужой.

Шесть лет назад об осторожности и думать не пришлось бы, когда каждый афганец при встрече с советским офицером обязательно улыбнулся бы. Да и сейчас им рады простые жители Кабула. Но теперь, когда у многих родственники воюют в горах против наших войск, далеко не каждый встречный улыбнётся. В стране есть оппозиция готовая убить каждого со звездой советского воина и любого, кто с этими воинами дружен.

Как возникла такая ненависть у части народа, прежде столь радостного и дружественного по отношению к русским? Почему?

Некоторые, подобно академику Сахарову, говорят, что главная причина – ввод советских войск в страну, что является великодержавным насилием. Сколько людей с подачи известного академика и при содействии многочисленной армии журналистов поддались внешне кажущейся правильной, но по существу абсурдной мысли. И кто-кто, а генерал армии Варенников понимал это прекрасно.

– Повидимому, – думал он, – надо было нашим издателям переводить и публиковать в Советском Союзе современные романы американских писателей, в которых сами американцы рассказывают о, так называемых, интрепидах, что в переводе с английского означает "бесстрашные люди", которых американская разведка по заданию миллиардеров военно-промышленного комплекса и за их деньги посылала и посылает в различные регионы мира в качестве наёмных убийц-профессионалов, что в английском языке имеет свой термин "месенэри" с ударением на второй слог.

Если бы любознательный, жадный до чтения и информации массовый советский читатель был знаком с этой литературой, то он бы знал не от партийных пропагандистов, которым в силу обстоятельств не верилось даже тогда, когда они говорили чистую правду, но от самих американцев принимал бы достоверные сведения о том, как эти бравые воины-интрепиды, отправляясь тайно в ту или иную страну, не обязательно имеют задание убивать, а частенько иную цель – расстроить в стране стабильность, вызвать разлад между отдельными группами, слоями населения, национальностями, партиями, найти желающих прийти к власти с помощью оружия.

Казалось бы, странное стремление. Зачем кому-то там за океаном нужен разлад и беспокойства в чужой стране? Спросите любого простого американца, и он откровенно и честно ответит, что ему это совершенно не нужно. И это будет чистейшей правдой. Да спросите любого человека в мире, добывающего себе хлеб честным трудом, и везде получите тот же ответ. Ибо простой труженик, в каком бы уголке земли он ни трудился, никогда не получает выгоды от того, что где-то проливается кровь во имя чьих-то амбиций, каких-то переворотов.

Однако интрепиды направляются во все концы земли, и работа таких посыльных оплачивается не дёшево. Да и не всякий раз она успешна. Но для боссов, для тех, кто платит и заказывает музыку, эта игра всегда стоит свеч. Промышленный комплекс выпускает оружие, а оно убыточно, как и всякий товар, если не имеет сбыта. Однако кому нужны снаряды, пули и пушки, если нет войны? Стало быть, войну нужно организовать. И она программируется, заносится в компьютеры с приближёнными и точными расчётами, сопровождается детально разработанными сценариями.

Например, идёт война между соседними африканскими или азиатскими странами. Погибают в войне негры и азиаты, а сказочные барыши от этих смертей идут на противоположную сторону океана.

Разумеется, владелец иной корпорации, производящей, скажем, стингеры, фонтомы или боинги, мог бы сказать да и говорил не однажды, что не может прекратить производство смертоносного материала не потому, что сам наживается на войне, а потому лишь, что миллионы людей на его предприятиях получают хорошую зарплату и не должны оставаться без работы. Однако он умалчивает и, несомненно, сознательно о том, что эти миллионы людей с удовольствием работали бы на другом производстве, где никто не выпускает уносящее жизни оружие, но платят ничуть не меньше.

Однако создание партизанских отрядов в чужих государствах, ор-ганизация борьбы за власть и прочие перевороты нужны не только для продажи оружия враждующим сторонам с получением почти мгновенной сказочной прибыли. Зачастую военные спектакли по хорошо продуманным сценариям проводились для установления в том или ином государстве нового правительства лояльного политике помогающей супердержавы. Это требовалось супердержаве либо в том случае, когда в этой стране обнаруживались богатые запасы золота, урана, нефти и других более-менее ценных природных богатств, сулящих несметные прибыли в случае льготных концессий, либо же при наличии богатого рынка сбыта продукции, накапливающейся бесполезным грузом на складах производителей.