— Ну да, немножко высоковато стоит ручка управления оборотами. А что? Она двигается?
— Конечно.
Меня потащили к машине, пришлось показывать точки регулировки, все попробовали настройки, а потом, когда я раскрыл двигатель, все недоумённо уставились на охладитель воздуха.
— А это что за хрень? Откуда это? Где-то я видел эту штуковину!
— Это выброшенный с камбуза холодильник, который я переделал для охлаждения воздуха и всасывающего коллектора.
— Зачем?
— Форсировал двигатель. Холодного воздуха в цилиндр помещается больше, чем горячего, и можно сжечь больше топлива. А это – 40 сил, минимум.
— Теперь понятно, почему немцы тебя сожрать не смогли. Голова!
— Ну, положим не в этом дело, хотя… Ладно, фигли-мигли, пошли отдыхать. Хватит на сегодня по машине прыгать.
Вторым фактором, вызывавшим недоумение, были мои ежедневные две пробежки на большое расстояние, гимнастика, как они считали, и метание ножа. И то, что эсэсовский кинжал постоянно был со мной: специальный карман был пришит к правой штанине комбинезона, в котором я летал. Но свою историю с расстрелом я никому не рассказывал, памятуя о 12-м полку.
Через 10 дней начальство снова собрало нас в клубе станции Карасу. Особо торжественный момент: у нас в полку сразу два Героя! Крюков и Покрышкин. Причём, вручали им ордена и медали в день публикации Указа. То есть, начальство всё знало и готовилось заранее. Но нам не сообщали об этом. Кроме того, большой группе лётчиков также были вручены ордена по итогам трехмесячных боёв над Голубой линией. К 24 мая бои, в целом, закончились. Немцы изредка ещё предпринимали попытки налётов на наши войска, но прежних, массированных ударов уже не было. Мы перемололи немецкий воздушный флот. Меня тоже не обошли с наградами: я получил два ордена: один за бой с четвёркой «мессеров»: «Слава» 3-й степени, второй за 7 сбитых – «Красное знамя». По итогам боёв наш полк стал лучшим полком ВВС. Вершинин Саше при всех сказал: «Капитан, это – за прошлые бои! Возвращаем то, что ты должен был получить год назад. По нынешним итогам – всё впереди! Готовь дырочки!». К сожалению, не все награды были вручены: четверых лётчиков уже не было, четверти полка: Фадеев, Вербицкий, Овчинников, Островский ушли в свой беспосадочный полёт на Кубани.
3
Затем полк вывели на отдых и профилактику. Лётный состав отправили в Ессентуки, а техсостав занимался обслуживанием, заменой двигателей, пушек, колёс и профилактическим ремонтом самолётов. Обычно это занимает полтора-два месяца. Но я впервые попал на такой отдых за два года войны. Деньги у нас имелись, но каждый занимался тем, чем хотел в санатории ВВС. Единственное, о чём предупредили заранее, что после оккупации, ситуация с венерическими заболеваниями весьма серьёзная, поэтому… и развели бодягу на несколько часов: «Гонококк, возбудитель гонореи, проникает…» Мы, конечно, похохотали всем полком, тем не менее, за подобное «приключение» светил трибунал и штрафбат: преднамеренное членовредительство с целью уклониться от службы. Нехорошая статья. И применялась. А точная какая! Члену и вредит! Тем не менее, дело молодое, весёлое. В общем, без особых проблем обошлось. Единственно, как-то в компании возвращались с танцев из другого санатория, пришлось немного подраться с местными. Тогда до «моих» дошло, что я вовсе не гимнастикой занимаюсь два раза в день. Пристали, как банные листы, научи, да научи. Удалось отвертеться, дескать, этим надо с детства заниматься, а так – бесполезно. Парнишки у нас горячие, головы устроены своеобразно, поэтому, не стал я заморачиваться с боевым самбо и карате. Ну и, последнее: мелькнула какая-то рожа, которую я где-то видел. Потом исчезла. Вечером я прибежал с пробежки, причём поздно: ко мне ещё девица приклеилась. Готовилась стать разведчицей. Мы с ней дополнительно пару кругов нарезали. Заодно и поболтали. Вхожу в номер, сидит Саша.
— Привет! Что-нибудь случилось?
— Привет! Да нет, ничего серьёзного. Ты Иваницкого из 12 полка знаешь?
— Честно? Не шибко помню. Белобрысый такой?
— Нет, брюнет. Он о тебе странные вещи рассказывал сегодня: дескать, ты – расстрелянный, и ни хрена не помнишь. И кинжал с собой таскаешь.
Пришлось Саше рассказать. Он сидел, зажав руками голову, слушал.
— Всё, Костя! Хватит. Не надо подробностей. Я всё понял. Это тебя, поэтому, держали вдали от фронта?
— Наверное.