— Потери крайне серьезные. — Манштейн поднял красные воспаленные глаза. — Из крупных кораблей эскадры уцелели крейсеры «Адмирал Хиппер» и «Нюрнберг», «Эмден» потоплен. Артиллерией линкоров потоплены или серьезно повреждены все наши броненосцы, за исключением «Тора». Кригсмарине потеряли девять эсминцев и миноносцев, три десятка катеров, включая семь торпедных. И две подводные лодки, одна из которых погибла в результате внутренней аварии.
— А что с соединением Соммервилла?
— Крейсер «Норфолк» потоплен торпедами, а линкор «Рипалс» укрылся в Портсмуте, потеряв ход от двух торпедных попаданий. По крайней мере, его вели в базу на буксире. Линкор «Худ» ушел из пролива перед рассветом вместе с хамберовским отрядом, из состава которого подорвался на наших минах и затонул легкий крейсер «Белфаст». Кроме того, противник потерял старый крейсер типа «С», потопленный броненосцем «Тор», шесть эскадренных миноносцев и около десятка мелких судов. Данные еще поступают и уточняются.
— В общем, как я понял, нам крепко поддали, Манштейн. Бог мой — полтысячи лоханок мы потеряли, и если завтра будет еще одна такая ночь, а потом и день, то мы будем вынуждены свернуть морские перевозки, ибо у нас не останется плавсредств…
— Мой фюрер! Все не так плохо. Уже закончена сборка трех десятков паромов «Зибель» и начата проводка семи танково-десантных барж, которые заменят примерно четверть от потерянного тоннажа. Практику ночных конвоев нужно отменить и вести их только днем.
— Это целесообразно?
— Да, мой фюрер! На южное побережье Англии уже переброшены не только истребители, но и четыре группы «штукас», что позволит им совершать в день до шести вылетов. Этого достаточно для отражения любой угрозы хамберовской флотилии и со стороны Ирландского моря. Фельдмаршал Геринг заверил, что теперь английские эскадры не смогут зайти в Канал днем, ибо наша авиация господствует на всем протяжении Ла-Манша. А гипотетические потери от дневных налетов английских бомбардировщиков будут на порядок меньше случившихся сегодня ночью.
— Хорошо, Манштейн. — Андрей дернул подбородком и задумался, потом медленно заговорил: — Передайте фельдмаршалу, чтобы люфтваффе не сильно резвились и перестали топить англичан. Нужно их только повредить хорошо, хода лишить и стреножить таким образом, пусть остаются в базах на ремонте.
— Я понял вас, мой фюрер. — По губам Манштейна промелькнуло подобие улыбки. — Я уже позвонил начальнику штаба люфтваффе с этой просьбой. Английские корабли со временем можно будет отремонтировать и использовать в войне против американцев.
— Манштейн, вы стали читать мои мысли, а это меня пугает!
— Нет, мой фюрер, просто я привык хорошо выполнять свои служебные обязанности…
— Необходимо этой ночью нанести повторный удар по конвоям. Даже если мы потеряем все линкоры, но очистим пролив от немцев, то любые жертвы окажутся во благо империи!
Черчилль пыхнул сигарой, и сейчас он напоминал флегматичного английского бульдога, который, однако, имеет мертвую хватку, и попадаться между его челюстей крайне нежелательно.
— Сэр, мое соединение практически перестало существовать. Но мы выполнили ваш приказ. Да, ваш, сэр!
Адмирал Соммервилл сверкнул глазами, в которых светила затаённая ненависть. Премьер-министра он считал неудачником, ухитрившимся благодаря своему политиканству взлететь высоко: в ту войну был Первым лордом Адмиралтейства, а сейчас возомнил себя флотоводцем!
— Я понимаю вас, Джеймс Скелли. — Черчилль снова пыхнул сигарой, с которой весь мир знал его на фотографиях. — Но Англия у нас одна, а кораблей у Его Величества много. Так что любые, я подчеркиваю, любые, пусть даже значительные, потери не должны остановить нас! Вы готовы выполнить свой долг перед королем, адмирал?!
— Да, сэр. Но мне не с чем выходить в Канал!
Соммервилл усмехнулся, но мысленно. Как беда или нужно провернуть какое-нибудь поганое дело, типа расстрела несчастных союзников, как он проделал с французами в Алжире, то зовут его. А минует надобность, так задвигают в самый дальний шкаф, завидуя славе.
И это не только его судьба, так поступают и с однокашником, вечным соперником, адмиралом Каннингхемом, которого «наш добрый толстяк Уини» услал командующим на Средиземное море. И как тот будет выкручиваться всего с двумя линкорами против итальянских пяти? И все благодаря «мудрому» управлению Черчилля и «умелому» командованию адмирала флота лорда Паунда, в чьих руках находится сейчас судьба империя. Остался только флот Его Величества, ибо авиацию и армию уже погубили.