– Пожалуйста, приведите Йолу.

– Что, что, что… – Заикаясь, я схватил качка за рукав, не давая ему протиснуться мимо меня. – Что вам нужно от моей дочери? – спросил я Мелани.

– Мы заберем ее с собой, – ответила она почти равнодушно, словно я поинтересовался, который час или какая погода.

Я чувствовал себя героем какого-то романа Кафки.

– Заберете с собой? Это какой-то абсурд. У вас нет на это права. И повода.

Мелани склонила голову набок. На губах появилась насмешливо-высокомерная улыбка.

– Думаю, у меня есть и то и другое. – Она помахала анкетой, как веером, и меня бросило в холод.

– Вы дали ясные показания для протокола, что противитесь восстановлению отношений ребенка с биологическими родителями и, я цитирую, будете препятствовать этому «всеми средствами». Если мы сейчас ничего не предпримем, господин Роде, существует опасность, что вы захотите спрятать Йолу от представителей службы по делам несовершеннолетних и при содействии вашей жены, пилота, возможно, даже вывезти ее за пределы страны. Учитывая те обстоятельства, что в последние недели вы избегали любой формы общения…

– Я вовсе не…

– …а у Йолы появились странности в поведении…

– Глупости. У нее нет никаких странностей. Просто она… – Мы старались перекричать друг друга, стоя в моем небольшом кабинете.

– …должна сообщить вам, что Йола будет временно помещена в приют.

Приют?

Одно-единственное слово спровоцировало у меня так называемую реакцию короткого замыкания.

Приют!

Над последующими действиями я уже не задумывался: выскочил из кабинета, вытащил ключ из кармана брюк, захлопнул дверь и запер ее снаружи; потом пересек прихожую, распахнул входную дверь и бросился вниз по лестнице. Этажом ниже забарабанил в квартиру Денниса, который открыл мне с испуганным лицом и сначала спросил, не случилось ли чего-то ужасного, но мигом привел мою дочь, после того как я накричал на него, схватил за плечо и принялся трясти. Йола, которая сначала не хотела идти со мной («Ты выпил, папочка?»), в конце концов позволила стащить себя за руку вниз по лестнице и не без сопротивления села в «жук» – я так резко сдал назад, что сбил две цветочные кадки.

В общем и целом, с того момента, как я запер соцработников в своем кабинете, до той секунды, когда машина задним ходом выскочила на дорогу и, проскользив по проезжей части, остановилась на встречной полосе, прошло не более трех минут.

Для того, кто слетел с катушек и не имел никакого плана, что делать дальше, я действовал быстро. Даже очень быстро.

Но недостаточно быстро для полиции – видимо, с ними связалась Мелани, оказавшись взаперти, – чьи приближающиеся сирены звучали все громче.