– Хорошо хоть, я среди них не очень выделяюсь. – И я понимаю, что Габриэль наверняка попытается смешаться с Охотниками, узнать, что происходит. – Иди.

Мне остается только надеяться, что его природная способность сливаться с любой окружающей средой поможет ему и здесь.

Я внимательно и осторожно обхожу Охотников, особенно заботясь о том, чтобы не задеть никого из них, когда выхожу в большое фойе. Их там не то чтобы очень много, но человек двадцать есть, они стоят по обе стороны от главного входа, а за столом справок сидит маленький худощавый человек.

Перескакивая через три ступеньки сразу, я взлетаю на второй этаж и еще на площадке встречаю других Охотников: их десять. Я замедляю шаг и тихо пробираюсь выше. На следующей площадке я вижу еще четверых, потом двоих – они патрулируют коридоры четвертого и пятого этажей, но на самом верху пусто и тихо.

И совсем не так, как было на лагерном макете. В коридорах светло, тепло и много воздуха. А я почему-то представлял их мрачными и серыми. Я подхожу к первой двери справа, как репетировал в лесу. Вижу комнату, в ней мебель, но людей нет: похоже, они здесь вообще не частые гости. Я иду дальше, заглядывая во все комнаты подряд: везде одна и та же мебель, одна и та же пустота.

Я надеюсь, что с другой стороной мне повезет больше, и поворачиваю назад, к лестничной площадке, а оттуда в левый коридор, которого не было на нашем макете.

У первой двери я прислушиваюсь, но слышу только шипение мобильных. Оно наполняет все здание целиком: здесь много людей с телефонами, много компьютеров и всякого электрического оборудования. Я давлю на ручку двери, она поддается. За ней открывается просторный, уставленный книгами кабинет. Рядом с большим письменным столом стоит старый кожаный кейс, через спинку кожаного кресла переброшено пальто. В комнате никого нет, но дверь в следующее помещение открыта. Я подхожу к ней и снова прислушиваюсь. Внутри играет музыка. Классическая.

Я почти уверен, что хозяин этого пальто сейчас в комнате с музыкой и что это почти наверняка Уолленд. Но я хочу подобраться к нему, не поднимая тревоги, а потому сначала решаю выяснить, сколько еще на этом этаже людей.

Я выхожу и пробую соседнюю с музыкальной комнатой дверь. За ней оказывается кабинетик с одним столом, стулом, книжными полками, небольшим диваном и какими-то личными вещами: бумагами, лэптопом и сумкой. В кабинетике тоже есть вторая дверь, она ведет в другое помещение, откуда опять слышна классическая музыка. Значит, эта дверь ведет туда же, куда и дверь из комнаты Уолленда.

Я продолжаю проверку коридора, но теперь быстрее. Следующая дверь оказывается заперта, но булавка Меркури легко справляется с замком, и я снова попадаю в ничейный кабинет. Осталась всего одна дверь. Из-за нее не доносится ни звука. Я опять вставляю в замок булавку Меркури и вхожу.

В этом помещении кое-кто есть.

В комнате стоят металлические каталки, их три, каждая покрыта простыней серого цвета, и под каждой простыней угадываются очертания человеческого тела.

Я подхожу к крайней, приподнимаю простыню. Под ней женщина. Темно-русые волосы, глаза широко открыты, в них ни искорки. Кожа бледная. На шее татуировка: Б и.о. Я откидываю простыню еще дальше и обнаруживаю, что у женщины вскрыта грудная клетка. Она суха – всю кровь из нее выкачали, а вместе с кровью, как я вижу, забрали и сердце. Я осматриваю ее руки, ищу, есть ли на них татуировка вроде моей. И нахожу ее на мизинце, то же: Б и.о.

Я подхожу к следующему телу. Это тоже женщина, чернокожая, изуродованная так же, как и первая.

Последнее тело другое. Это девочка. Ей лет одиннадцать-двенадцать, не больше. На шее и на мизинце у нее те же татуировки, грудная клетка вскрыта.

В комнате холодно. Очень холодно. Вдоль стен полки, на них бутылки с частями тела, взятыми, вероятно, у этих несчастных. Ящики с хирургическими инструментами.

А еще в комнате есть вторая дверь. Я подхожу к ней и прислушиваюсь. Тишина. Никакой музыки.

Я берусь за ручку, поворачиваю и, к моему удивлению, дверь оказывается не заперта. Я вхожу.

И попадаю в громадное помещение, заставленное рядами металлических шкафов со стеклянными дверцами. На каждой полке каждого шкафа бутылки. А в каждой бутылке… фрагменты человеческих тел. Я тихонько открываю одну дверцу и беру в руки бутылку, чтобы поближе рассмотреть ее содержимое. В ней лежит что-то темное, мясистое. Печень, наверное. На этикетке надпись: Б и.о.

Я прохожу зал насквозь, у дальней двери останавливаюсь, прислушиваюсь и снова слышу классическую музыку. Я уверен, что за этой дверью Уолленд и его ассистент, но с ними может быть и охрана. А еще я знаю, что шансов проникнуть в эту комнату так, чтобы Уолленд ничего не заметил, у меня почти нет, а значит, и выбирать не из чего. Но поднимать шум все равно незачем, особенно если этого можно избежать.