Томек еле сдержал изумленный возглас. Индеец явно напоминал таинственного всадника, которого он видел издалека этим утром. Юноша внимательно присмотрелся и сразу же понял, почему индеец остался в седле. Его запястья были схвачены стальными наручниками, а ноги связаны толстым ремнем, пропущенным под брюхом лошади.

Томек подошел к боцману.

— Мне кажется, что это тот самый таинственный всадник, которого я видел сегодня рано утром в прерии, — шепнул он.

— Держи язык за зубами, пока мы не узнаем, что он за птица, — ответил боцман.

Шериф не терял времени даром. По его приказанию индейцы развязали пленнику ноги, стащили его с лошади, повалили на землю и защелкнули на ногах стальные браслеты. После этого трое индейцев отвели лошадей в загон, в то время как остальные устроились под открытым небом у веранды дома.

Два индейца с винтовками уселись возле пленника.

Шериф Аллан вошел на веранду. Едва он успел приказать негритянке Бетти накормить прибывших, как к нему подбежала Салли.

— Что все это значит, дядя? Кто этот индеец? — спросила она.

— Потом поговорим, сейчас я голоден как волк, — ответил шериф. — Вы уже ужинали?

— Нет, мы ждали тебя, Джонни, — ответила миссис Аллан. — Но теперь мне и есть не хочется! В чем провинился этот несчастный человек, что вы так жестоко обошлись с ним?

— Несчастный человек! — удивился шериф. — Нашла кого жалеть! Как только ты узнаешь, кто он такой, то перестанешь так говорить. Австралийские туземцы не докучали вам так, как нам воинственные американские индейцы. Отсюда и твое возмущение. Пойдем ужинать, я вижу, что Бетти уже накрыла на стол.

Шериф сделал приглашающий жест. Все пошли в столовую. Аллан ужинал с большим аппетитом.

Томек, Салли и ее мать ели немного, а вот боцман Новицкий не уступал хозяину.

Оба пододвигали друг другу блюда и с готовностью подливали холодного пива.

— Да они никогда не наедятся! — шепнула Салли, с нетерпением ожидавшая обещанного рассказа.

— Погоди, их животы долго не выдержат. Твой дядя явно замедляет ход… — так же шепотом ответил Томек.

Салли многозначительно подмигнула Томеку, когда наконец шериф вытер губы салфеткой и отодвинул от себя тарелку. Из стоявшего на столе ящика он достал ароматную сигару, медленно обрезал перочинным ножиком конец и раскурил.

— Я вижу, что наши прекрасные дамы совсем потеряли аппетит, увидев индейца в стальных браслетах, — начал боцман, снисходительно улыбаясь. — Милосердие — большая добродетель. Когда поскитаешься по свету — всего насмотришься, но должен признаться, что и меня трогает несчастье ближнего.

Шериф серьезно взглянул на моряка и медленно выпустил клуб голубоватого дыма.

— Приходилось ли кому-нибудь из вас слышать о Пляске Духа?[15] — спокойно спросил шериф.