II

Сибирская охота

Нучи вернулся еще до конца завтрака. Он сообщил, что логово тигрицы с двумя тигрятами находится на расстоянии около трех верст от лагеря. Охотники тут же составили план охоты. Боцман и Удаджалак постараются выстрелами отогнать тигрицу от тигрят, а Нучи, три его сына, Томек, Вильмовский и Смуга должны окружить логово.

Павлов, как было решено раньше, оставался сторожить лагерь.

Вскоре охотники направились в тайгу. Впереди шел Нучи, за ним его сыновья с тремя собаками на поводках, а чуть дальше, по их следам, — остальные охотники с четырьмя гончими. Томек замыкал шествие, шагая сразу за боцманом.

Чем дальше они углублялись в дремучую тайгу, тем тяжелее было идти. Извилистый след тропинки, едва различимый среди густых зарослей шиповника, терновника и можжевельника, опутанных стеблями ломоноса, называемого якутами[17] «дьявольской сетью», часто совсем пропадал. Иногда приходилось уходить в сторону, чтобы обойти поваленные ветром стволы деревьев. В тайге лесные великаны не могли глубоко запускать корни в землю, поэтому свирепые ветры выворачивали подчас целые полосы леса и создавали трудные для прохода участки. Порой путь преграждали старые, насквозь прогнившие деревья, которые сами падали на землю, словно отдавая дань всесилию времени.

Дремучая, таинственная тайга возбуждала у людей страх перед чем-то неизвестным, что скрывается в ее глубине. Тайга казалась молчаливой и мрачной, но внимательный взгляд охотников ежеминутно раскрывал всё новые ее тайны. У тропинки под поваленным стволом дерева они открыли медвежью берлогу. Чуть дальше, на небольшом холмике, устроился жадный бурундук, один из самых маленьких в мире грызунов. На высохших ветвях сваленного дуба он сушил свои лакомства: грибы, коренья и орехи, запасы которых делал по крайней мере на два года вперед. Дальше, за холмом, вилась тропинка, протоптанная оленями; в дупле раскидистой липы пчелиный рой, — вероятно, там можно было найти ароматный лесной мед.

Томек с интересом разглядывал все, что встречалось им по пути. Он впервые попал на этот участок тайги. Нучи вел охотников за собой, почти не задерживаясь, а Томек шел последним. Когда впереди на мгновение показалась фигура старого охотника, Томек вспомнил о том, как он познакомился с Нучи. Нучи и его сыновья были взяты в качестве проводников и следопытов не случайно. Вильмовский знал Нучи по рассказам бывшего ссыльного, с которым встречался в Варшаве и вместе вел революционную работу еще до побега за границу. Помня рассказы польского ссыльного, он по прибытии в Хабаровск занялся поисками жилища Нучи в тайге и привлек его к участию в экспедиции. Выбор оказался очень удачным. Нучи был настоящим сыном тайги. Он родился и вырос в тайге, тайга его кормила и поила, поэтому ничего удивительного не было в том, что он знал все ее тайны и относился как к родной матери, которая иногда бывает суровой, но любящей своих детей. Однажды во время охоты Нучи, услышав жалобы боцмана на «дьявольскую страну», стал уверять охотников в том, что тот, кто ближе знает тайгу, всегда будет тосковать по ней, если ему придется покинуть ее на время. Это напомнило Томеку слова их проводника по австралийскому бушу, туземца Тони, который говорил примерно то же самое об увлечении путешественников австралийским бушем.

Сибирский бурундук, или полосатая сибирская земляная белка (T. striatus), значительно меньше и неуклюжее обыкновенной белки (длина — 20 см, хвост — 10 см), с продолговатой, усаженной редкими усами головой. Короткий, жесткий мех его имеет общий желтоватый фон, по которому идут на спине пять черных полос; живот — беловато-желтый <…>. Сибирский бурундук обитает чаще всего в кедровых лесах, в подземных норах, куда залегает на зиму, обеспечив себя запасами зерна и орехов. Звучный крик его напоминает жалобный стон совы-зорьки… В лазанье бурундуки уступают белкам, но зато превосходят их в беганье. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)

Размышления Томека были прерваны тихим окриком боцмана Новицкого.

— Ах, чтоб тебя кит проглотил!.. — выругался моряк, по своему обычаю, отпрянув от колючей аралии.

Боцман хотел перелезть через поваленный ствол дерева и, чтобы сохранить равновесие, оперся рукой о ствол дуба, стоявшего рядом. Внезапно под тяжестью его мощного тела кора дуба треснула, и рука боцмана по самый локоть вошла в трухлявое дерево, как в масло. Моряк испугался, что дерево свалится на него, и отскочил в сторону, но чуть было не упал и схватился рукой за колючий стебель аралии. Быстро отдернув руку, он выругался. Томек подбежал к приятелю, чтобы помочь ему вытащить из ладони шипы.

— Ах, что ж это за дьявольский кустарник?! — возмущался моряк. — Похож на пальму, а кусается, как кактус!

— В тайге нельзя прыгать куда попало, — сказал Томек. — Это дальневосточная аралия, своего рода достопримечательность этого края…