Печатается по первой публикации.
Датируется с учетом пометы под автографом.
Инн. Оксенов в рецензии «Четвертый том Есенина» называет «ряд стихов, в которых отразился переход поэта на «советские» темы, темы революции: «Капитан земли» ‹...›, «1-е Мая» и, в особенности, имеющее большое значение для общественной биографии поэта, «Неуютная жидкая лунность». Здесь впервые у Есенина ясно выражено признание мощи «каменного и стального», преимущества городской культуры перед деревенской патриархальностью». Приведя три строфы из стихотворения, в том числе такую:
критик продолжал: «Смысл этих строф особенно ярко выделяется при сопоставлении с аналогичными по теме стихами «Москвы кабацкой», в которых деревне «сдавили шею каменные руки шоссе» и поле «стынет в тоске волоокой, телеграфными столбами давясь» («Волчья гибель»). Так на закате поэт дошел до сознания правды и необходимости «завоевания» деревни «городской» техникой и культурой...» («Красная газета». Веч. вып., Л., 1927, 13 мая, № 126).
«Я помню, любимая, помню...»
Бак. раб., 1925, 4 авг., № 174; Кр. нива, 1925, 6 сент., № 37, с. 872.
Фотокопия недатированного белового автографа (фототека ГЛМ). Местонахождение этого автографа в настоящее время неизвестно.
По словам С. А. Толстой-Есениной, существовал черновой автограф, который имел «посвящение — А. М. ‹Августе Миклашевской›. В дальнейшем посвящение было снято автором» (Комментарий — ГЛМ). Местонахождение черновика в настоящее время также неизвестно.
Печатается по тексту журнала «Красная нива» без заглавия «Я помню...» (по словам П. И. Чагина, заглавие дано редакцией журнала).
Датируется по свидетельству С. А. Толстой-Есениной: стихотворение «было написано в июле 1925 г. в Москве. В «Собрание» Есенин его не включил» (Комментарий — ГЛМ).
«Я иду долиной. На затылке кепи...»
Бак. раб., 1925, 4 авг., № 174; Кр. нива, 1925, 9 авг., № 33, с. 764.
Печатается по тексту второй публикации.
Датируется по черновому автографу (ГМЗЕ, ОНФ, № 4356, л. 1). В музей автограф поступил из собрания П. И. Чагина.
А. А. Есенина вспоминала: «В первой половине июля ‹1925 г.› Сергей уезжает в деревню, или, как мы говорили, «домой». Дома он прожил около недели. В это время шел сенокос, стояла тихая, сухая погода, и Сергей почти ежедневно уходил из дома то на сенокос к отцу и помогал ему косить, то на два дня уезжал с рыбацкой артелью ‹...›. Вернувшись из деревни, под впечатлением этой поездки он написал стихи: «Я иду долиной. На затылке кепи...», «Спит ковыль, равнина дорогая...» (Восп., 1, 118).
С. А. Толстая-Есенина уточнила: Есенин уехал в Константиново «в ночь с 9 на 10-е июля ‹...›, а 16 июля вернулся в Москву». Одновременно она заметила, что стихотворение «Я иду долиной. На затылке кепи...» «не было включено Есениным в «Собрание» ‹...› (Комментарий — ГЛМ).
«Тихий ветер. Вечер сине-хмурый...»
«Красная газета». Веч. вып., Л., 1926, 27 марта, № 73. Под текстом помета: «Баку, июль, 1925 г.».