Историк выглядел беспомощным и слабым. Семейные трусы в полоску, натянутые на бледное тело, в другой ситуации вызвали бы смех, но Илья не смеялся. Чувство омерзения к этому человеку переполняло его.

— Лежи, падаль. Повеселился с утра, теперь дрыхнешь как ни в чем не бывало?

— Шереметов, ты что делаешь в моей квартире? — пришёл в себя от неожиданности учитель. Он сел, потом, видя, что противник не нападает, прислонился к кровати. — лучше убирайся! Надеюсь, ты понимаешь, что придётся отвечать за свои действия?

В его голосе появились металлические учительские нотки, которых боялись самые отъявленные хулиганы. Все в школе знали, что с историком лучше не связываться: заклюёт неугодного. Мстить будет мелко, часто и гадко. От бесконечных троек до удаления с урока по пустяку и долгих бесед с родителями, во время которых Игорь Владимирович с упоением расписывал, какое у них неразумное и невоспитанное чадо. Отработанная система унижения действовала безотказно.

Даже по классу он ходил, постукивая по столам металлической линейкой. Провинившиеся всегда настороженно следили за рукой учителя. Он никогда не бил подопечных. Боже упаси! Это антипедагогично! Однако ударить линейкой стремился так, чтобы она оказалась в миллиметре от ученика. «Держать класс в страхе и повиновении», — этот девиз историка знали все.

Вот и теперь Илья замер. Он наблюдал, как Игорь Владимирович, не торопясь, набрасывает на плечи домашний халат, кивает обеспокоенной жене, мол, все в порядке, и понимал, что момент упущен. Он растерялся, не сумел использовать эффект неожиданности, и теперь враг уже придумал план действий.

— Объясни мне, что ты делаешь? — пошёл в наступление историк.

Видно было, что он уже пришёл в себя. Паника, мелькнувшая на секунду в глазах, исчезла, а появилась уверенность, что ученик, если он, конечно, здоров психически, никогда не нападет на учителя.

— Вы знаете, что случилось с Олей Звонаревой? — тихо спросил Илья.

— Конечно, об этом вся школа знает. Ты решил разбудить меня, чтобы задать этот вопрос?

— Вы были на пляже?

— Нет. Я после выпускного отправился домой. Сам видел, у меня жена вот-вот родит. Шереметов, я не понял, на каком основании ты мне устраиваешь допрос?

— А Димка Белоусов говорит, что вы приезжали.

— И что с того? Заехал на пять минут, чтобы мозги прочистить Белоусову. Совсем обнаглел, моих восьмиклассников к себе в подмастерья взял.

— А жена ваша сказала, что вы до конца оставались. — не отступал Илья.

— Вот курица безмозглая! — историк с ненавистью посмотрел на дверь, откуда выглядывала испуганная женщина. Та мгновенно скрылась.

— И потом, зачем ехать на пляж, чтобы промыть мозги, как вы говорите, когда спокойно можно сделать это в школе?

— Сопляк! Я перед тобой отчитываться не обязан. А если бы твоя Звонарёва не шлялась по кустам, ничего бы не случилось.

— Вы сейчас о ком говорите? — Илья чувствовал, что снова закипает.

— Ты чего дурачком прикидываешься, Шереметов? Твоя рыжая ещё та штучка! Все хвостом передо мной крутила. И так сядет, и эдак. То титьки на стол вывалит, то юбку задерёт. Все бабы шлюхи.