— Кирдык, — заявил Андрей, вставляя свежую обойму и разворачиваясь ко мне.
Как раз вовремя.
Они выстрелили друг в друга одновременно, налетчик и Андрей. Как раз надо мной, заставив меня на мгновение оглохнуть. Затылок слегка подпалило от выстрела сзади, а спереди на лоб попала пара раскаленных крупинок то ли пороха, то ли отлетевших кусочков гильзы. Хорошо хоть, что в лоб, а не в глаз. Не хватало еще стать не просто безногим, но еще и безглазым.
Странные мысли для того, кто может прямо сейчас стать просто мертвым. А бывают мертвые калеки? Или мертвые вновь становятся равными? Богатые и бедные, здоровые и больные? Нельзя же сказать «этот мертвец не умеет ходить» или «этот покойник ослеп на правый глаз». Конечно, не умеет, конечно, ослеп. Могу добавить, что он еще и не дышит. Одним словом, инвалид.
Весь этот бред несся в моей голове в то самое время, как я смотрел на пулю, впившуюся в грудь Андрея. Дыра на униформе была, да и на коже дыра тоже присутствовала, но похоже, что продвинуться дальше пуле не хватило сил. Все-таки бланки-бронежилеты, судя по всему, выпускали не только для психологического давления на солдат. Похоже на то, что они действовали.
Я рывком дернул коляску в сторону, уходя с линии огня, если Андрей решит добить нападавшего. Почему-то я был уверен, что тот уже падает, сраженный выстрелом в упор.
Меня ждал сюрприз. Даже целых два сюрприза. Во-первых, теперь я понял, где я видел этого громилу. Конечно, на лестничной клетке квартиры родителей, в последний день моего там проживания. И он к моему поспешному съезду с занимаемой жилплощади имел самое непосредственное отношение.
Второй сюрприз заключался в том, что он тоже стоял. Выстрел принес ему не больше вреда, чем Андрею.
«Долбаные боевики, — подумал я. — Накачались бланками так, что даже боли не чувствуют».
Это правда. На их лицах сейчас можно было найти удивление, ярость, может быть, страх, но никак не боль.
Я считал, что откатился вовремя. Оба противника имели еще много патронов, и мне не хотелось, чтобы мной воспользовались в качестве естественной преграды-укрытия.
Я ошибся, ожидая дуэли на пистолетах в упор. Кто-то выпустил сразу очередь, тихую из-за глушителя, из того прохода, откуда только что прибежал Андрей. Может быть, он и не умер сразу, но охранника отбросило на пол, и по его неестественной позе я моментально определил, что больше на него рассчитывать не приходится.
— Ну что, сучонок, — ухмыльнулся «гость с лестничной клетки», — добегался?
Он поднял пистолет, и я еще раз поразился размеру шумоподавителя, который был чуть ли не длиннее ствола.
А потом я сделал то, чего меньше всего можно ожидать от калеки, прикованного к инвалидному креслу.
В последний момент «Гость» попытался отступить. Не успел.
Когда коляска начала падать, у него, как и у любого, возникло два противоположных рефлекторных позыва. Первый — оттолкнуть падающий предмет, второй — отступить. Для людей, не способных, а чаще просто недостаточно тренированных, принимать в таких случаях однозначные решения, подобная дилемма является катализатором для впадения в ступор.
Надо признать, что громила из ступора вышел. Слегка поздно, но вышел. Изначально мне хотелось попасть ему по коленям, но пришлось ограничиться лишь ступнями. Я управлял падением до той степени, до которой мог контролировать свое транспортное средство, в кое производители, конечно, не закладывали возможности подобных трюков.
В последний момент мне удалось все же «спланировать» так, чтобы ребристая поверхность подлокотника рухнула ровно на подъем стопы. Ботинки у бандита оказались хиловаты. Неплохи для быстрого передвижения, но не для защиты от нападений диких колясок. Я еще добавил свой вес — не сказать что большой, особенно по сравнению с бандитом. Но тут тонкость в том, что весь этот вес, и мой и коляски, в одно мгновение сосредоточился на очень узком участке подлокотника, превратившемся в авангард моей атаки.
В ступне, оказавшейся прямо подо мной, что-то отчетливо хрустнуло. Впервые подобное членовредительство меня откровенно порадовало. Похоже, мы с «Гостем» сравнялись в физических возможностях, хотя бы на время. Вряд ли он теперь сможет ходить намного лучше меня.