Хотя Шрагин внимательно наблюдал за тем, как дети гоняют мяч по отличному западноевропейскому газону – господи, почему ж у них даже трава крепче, – однако уловил, что сзади подходит или, может, даже подбирается человек.

Точнее, он это «увидел» с помощью вибросенсора. Несмотря на то, что подкрадывалась к нему женщина с очень мягкой поступью. Догадаться об остальном уже не представляло труда.

– Привет, Даша. Я тут вовсе не для того, чтобы намекать на какую-то угрозу для твоей дочурки – кстати, она классно играет в футбол, а просто, чтобы с тобой встретиться. Есть ведь еще общие темы, как мне кажется… А твоя пацанка и в самом деле похожа на Андрея. В том, что он автор, можно нисколечки не сомневаться. Хотя, по счастью, ростом и комплекцией она не в папу.

Даша Дидрихс прислонилась к чугунной решетке, за которой начинались владения школы.

– Далась вам его комплекция. Андрей был симпатичный мужчина, вот и все.

– Хм, никогда я не мог понять женских вкусов.

– В самом деле? Ну, на мой взгляд ты тоже ничего. Особенно после того, как Ваджрасаттва в очередной раз улучшил тебя. Надо сказать, что каждая твоя потеря оборачивается для тебя новыми интересными приобретениями.

– Спасибо, Даша. А вот ты все, что надо, приобрела еще при рождении.

– Тоже спасибо… А еще ты такой везучий парень. Тебе все-таки удалось прокатиться по Кавказу да вдобавок вернуться оттуда с трофеем.

– Это не трофей, а ребенок по имени Аня Каширская. И теперь она наконец дома. Хавает конфеты и играет в куклы. Она, кстати, тоже дочка Андрея Шермана, о чем тебе наверняка известно. Я думаю, он все-таки понял, что ему прислали именно палец Викиной, а не Ритиной дочери, и это – причина его самоубийства. Дополнительное чувство вины, что ли. Кстати, у всех трех девчонок рыжеватые кудряшки, даже у твоей – просто поразительно. Наш герой был настоящий праотец Исаак в новом издании, только в любимых женщинах не было того согласия. Между любимыми женщинами царили разногласия. Ведь если мужику все время подавай новые пространства, то женщине нужна одна-единственная точка опоры, которую она не намерена делить с товарками. Поэтому-то любимые женщины господина Шермана скверно относились друг к дружке и детишкам друг дружки. Вон ты даже авиацию хотела послать, отбомбиться по Ане Каширской. Сколько там стоит боевой вертолетовылет с опозновательными знаками по желанию заказчика?

– Слушай, уши вянут, – оборвала Даша Сергея. – Небось, молчал как пень сорок лет, а сейчас разговорился. «Отбомбиться по Ане»! Чушь. Вытащить я ее оттуда собиралась. Да, я наврала тебе насчет того, кто там в заложниках, но что тут особенного? Я тебя жалостью повязать хотела. Хотела взять в свою компанию, чтобы вместе миллионами ворочать. Я думала, ты жалостливый. Но ты еще и кретином оказался. Дал от меня деру вместе с двумя лимонами… Так что давай лучше к делу.

– Ладно, вернемся к делу. Я полагаю, что ты зря взяла те сто тысяч, и, по идее, тебе надо бы их вернуть… Ага, не замечаю энтузиазма на твоем красивом лице. Поэтому предлагаю тебе заслужить их и получить еще довесок. Есть одна работенка.

– Ага, похоже ты собрался прикончить одного красавчика, – произнесла догадливая женщина.

– Я собрался вывести Энгельманна из игры, скажем так. И ты должна искупить свою вину честной работой на меня.

– Не надо меня агитировать, Серега. Я сама когда-нибудь сделала бы это, в смысле грохнула бы его.

– Я придам тебе ускорение, Даша.

– Я почти согласна. Почти.

– К этому «почти» мы еще вернемся. Но вначале, в качестве жеста доброй воли, ты должна мне рассказать об Ане Каширской. Что она из себя представляет в твоих глазах и глазах Энгельманна? Сдается мне, что вы вдоволь поэкспериментировали с этим ребенком.

– Да, это можно было назвать экспериментальной медициной, – отозвалась Даша, перестав смотреть на Шрагина.

– Однако эксперимент не был вызван срочной медицинской необходимостью. Хотя Вика передала своей дочери ген Xte, он ведь не обязательно должен привести к болезни. Пусть вы с Энгельманном и внушили Вике обратное.