2

– Как всегда, все валят на меня, – ворчал Одноглазый. – Ежели где надо дерьмо разгребать, тут же орут: «А подать сюда Одноглазого, он все устроит».

– Это если сперва не найдут Мургена, – усмехнулся я.

– Слишком я стар для этого бардака, Щенок. Мне давно пора на покой.

В словах черномазого коротышки был определенный резон. Согласно Анналам, ему перевалило за две сотни лет, и он оставался в живых лишь благодаря своему искусному колдовству. И удаче, превосходящей ту, что когда-либо выпадала смертному.

Мы ковыляли по темной винтовой лестнице, спуская на носилках неподвижное тело. Копченый и весил-то всего ничего, однако Одноглазый ухитрился сделать несносной даже эту вроде бы пустячную работенку.

– Ну как, еще не хочешь поменяться? – спросил я.

Я находился сзади, выше по лестнице, а росту во мне больше шести футов, тогда как в Одноглазом наберется разве что футов пять, да и то ежели поставить его на толстенную книженцию. Но этот недомерок невесть почему вбил себе в пустую башку, что управляться с нижним концом носилок ему будет легче.

– Ага, – хмыкнул он, – пожалуй. Только вот спустимся еще на пролет.

Я ухмыльнулся, потому как нам всего и остался один пролет, а потом проворчал:

– Надеюсь, этот паршивец Дрема будет на месте вовремя.

Дреме всего восемнадцать, но в Отряде он уже четыре года и может считаться ветераном. Вместе с ним мы побывали в огне Деджагора. Правда, в голове у него до сих пор ветер гуляет. Опоздать этому малому ничего не стоит, но, в конце концов, он ведь так молод. Почти мальчишка.

Именно благодаря своей юности он прекрасно, не вызывая подозрений, мог разъезжать посреди ночи по Таглиосу в фургоне, не привлекая особого внимания. Он таглиосец из веднаитов и вполне может сойти за подмастерье. А к подмастерью никто не станет цепляться с расспросами, потому как много знать ему не положено. Хозяева редко находят нужным разъяснять работникам, что, как да почему.

Паренька и впрямь никто не предупреждал о том, что его ждет сегодня вечером. Возможно, он вообще никогда не узнает о своей роли, если, конечно, не припрется раньше времени. Предполагалось, что он явится уже после того, как секретный груз будет упрятан в фургон.

Как только мы загрузим Копченого, Одноглазый тоже займет место в фургоне. Ежели припечет – лучше бы, конечно, обойтись без этого, – он скажет, что в фургоне лежит труп Гоблина. Ему поверят: Копченого уже четыре года никто не видел, да и раньше он нечасто появлялся на людях. А Гоблина Старик спровадил отсюда с поручением около месяца назад. Зато уж кого-кого, а Одноглазого каждая собака узнает с первого взгляда. Его ни с кем не спутаешь. Чего стоит одна его поганая старая шляпа, такая грязная, что чуть не светится в темноте. А если я и преувеличиваю, то самую малость. Поверят Одноглазому и потому, что все знают: этот черномазый коротышка почти никогда не расстается с маленьким белым колдуном с лягушачьей мордой, которого называют Гоблином.

Главная трудность заключалась в том, чтобы никто не обратил внимания на цвет кожи Копченого. Но на худой конец Одноглазый мог навести на таглиосцев чары, с тем чтобы те приняли Копченого за Гоблина.