Таглиосцы называли ее Каменной или Мощеной дорогой. Когда мы проезжали здесь впервые, это еще была полоса непролазной грязи.

– Ты правда считаешь, что Дрема годится в Знаменосцы?

– Я подумывал об этом. Но пока, до поры, пожалуй, сохраню эту должность за собой.

– Вот те на. И это говорит тот самый Мурген, который вечно жалуется, будто он в каждой бочке затычка.

– Я же сказал, я об этом думал. И у меня возникли некоторые дополнительные соображения.

Некоторые сослуживцы говорили, что с утратой Сари я справляюсь неплохо. Мне и самому так казалось.

Костоправ оглянулся на Тай Дэя, отчаянно цеплявшегося за шею серой в яблоках кобылы, на которую мы пересадили его миль тридцать назад. Для парня, который мог держаться только одной рукой, он справлялся с тряской совсем неплохо.

– Никогда не позволяй чувствам вставать на пути здравого смысла, – сказал Костоправ. – Когда все прочее сказано и сделано, мы остаемся Черным Отрядом. Пусть другие парни отдают концы – предоставим это им.

– Со мной все нормально. Я был братом Черного Отряда гораздо дольше, чем мужем Сари, и научился владеть собой.

Похоже, Старика мои слова не убедили. И это можно было понять. Его заботило не то, как я держусь сейчас, а что будет, когда начнется заваруха. Когда налетит дерьмовая буря, может оказаться, что судьба всего Отряда зависит от одного человека.

Капитан оглянулся. Несмотря на все усилия, наш эскорт снова начал растягиваться по дороге, но он не удостоил это вниманием и вновь обратился ко мне:

– Узнал что-нибудь о своих родственничках?

– Опять…

Ясно было, что он от меня не отвяжется. А сказать ему мне было нечего.

– Мурген, коли ты вляпаешься в это дерьмо, стало быть, ты распоследний болван. Наверное, тебе стоило бы вернуться назад и перечитать книги Костоправа.

– Не понял?

– У меня, как ты знаешь, тоже есть женщина. Если предположить, что она еще жива. Мы с ней даже ребенка состряпали. Оно, конечно, дело нехитрое, большого ума не требует, но, что ни говори, это накладывает определенный отпечаток на человеческие отношения. Но все, что связывает нас с Госпожой как мужчину и женщину, как отца и мать, отнюдь не означает, что я доверяю ей в каком-либо ином отношении. И она тоже не может довериться мне. Так уж она устроена. И такова была жизнь, которая ею прожита.

– Командир, у Сари никогда не было никаких амбиций. Если она чего по-настоящему и хотела, так это чтобы я сделал то, о чем без конца ей талдычил, – а именно занялся земледелием. И чтобы я не сложил голову славным и героическим манером, подобающим бравому вояке, – например, не свалился бы по пьянке с лошади и не утонул в какой-нибудь паршивой канаве.

– Так ведь Сари никогда меня и не беспокоила, Мурген. Кто меня тревожит, так это дядюшка. Он не похож ни на одного нюень бао, ни на кого из тех, с кем мне доводилось встречаться.

– Да он просто-напросто старикашка, помешанный на мечах. Его можно считать своего рода жрецом, которому отточенная сталь заменяет священное писание. И он имеет кое на кого зуб. Нам нужно направлять его в ту сторону, где находится Хозяин Теней, только и всего.