Пролог

Тьма непроглядная. Зажмурься, открой глаза – вообще не отличишь. Зато я слышу всё. Дыхание. Хруст веток. Стук капель по листьям. Дождь, её спасение, откровенно мешает мне… Эх, сюда бы пару мощных прожекторов, но… нет, пользоваться ими не по правилам. Она не могла уйти – наверняка замерла где-нибудь у корней дуба потолще, обессиленная, перепуганная, в панике вглядывается во мрак. Туфли я уже нашёл – сначала одну, со сломанным каблуком, затем вторую: даже не догадалась их сразу снять. Не поленился, подобрал: первую я увезу домой и сожгу, а другая понадобится тут. На сучьях – клочки одежды… Платье явно изорвано, ноги исцарапаны, сбиты и кровоточат. Но не стонет – боится обнаружить себя. Молодец.

Вдали слышится сильный грохот, земля упруго пульсирует. Ой-ой. Мне пора торопиться – времени осталось не так много. Иди-иди сюда, лапочка. Я заждался.

Свет фонарика выхватывает из бездны скрюченные ветви.

Ночной лес страшен. Мой главный детский кошмар – взрослые забыли меня во тьме, где у деревьев морщинистые лица, а дупла – это пасти с кривыми, обломанными зубами. Сучья обнимают шею, врезаются острыми краями сухие листья, и никто не слышит моего предсмертного крика. А теперь я здесь – словно рыба в воде. Фонарик часто включать не рекомендуется. Увидят они – жди неприятностей. Нет, я люблю адреналин, обожаю, когда он бурлит в крови, для этого и взялся за дело… Но всё же не до такой степени. Я запрокидываю лицо, наслаждаясь погодой. Ледяные струи льются мне на лоб, стекают по щекам. Свежо и холодно. Я весь обращён в слух. Шорох слева. Слышу его сквозь дождь. Пятно света скользит по кончикам ушей убегающего зайца. Чёрт, ведь совсем близко. Неужели я удалюсь ни с чем? Быстро иду дальше, отводя от глаз ветки, стараясь не поцарапаться. О! Вот! Вымокшая голубая материя. Ещё один лоскут, застрявший в коре. Душа ликует. Да. Да! Она не уйдёт. Инстинкт (а он меня никогда ещё не подводил) ведет прямо. Ничего сложного. Я растворяюсь внутри леса, вижу мир его глазами, вдыхаю кислород всеми листьями… и ощущаю присутствие беглянки.

Интуиция не обманывает охотника.

Пригнувшись, я скольжу вперёд – сильно и быстро, как волк. Опять толчок снизу, и нервная дрожь земли. Пора заканчивать. Отстёгиваю фляжку от пояса. Делаю основательный глоток. Солоноватый вкус, тепло разливается по телу… хорошо-о-о. Скупо щёлкаю кнопкой фонарика. Ага, ветка сломана. Всегда представляй себя на месте тех, кого ищешь. Где бы ты сам спрятался? Хм. Либо в зарослях вроде малинника, либо за стволом толстого дерева – дуба или баобаба. Ну, баобабов здесь нет (о, в своё время я повидал их более чем достаточно). Дуб я уже упоминал. Хочется ещё выпить, но я туго завинчиваю крышку: и так позволил себе лишнее, пряный запах глушит и обоняние, и восприятие леса. Но… захотелось чуточку насладиться. Господь всемогущий, как же холодно – а ещё весна! Я не опасаюсь, что она выбралась из чащи. Это бывшие охотничьи угодья, раньше сюда приезжали на весь день – вволю гоняться на лошадях за косулями. Днём-то легко заблудиться, а уж ночью – и вовсе милое дело. Я заранее присматриваю дичь. Слежу за её логовом, наблюдаю: уходит дня три-четыре, иногда и вовсе неделя. Дело обстоятельное, торопиться ни к чему. Я человек честный, не стану лукавить, будто мне всегда везёт… Что поделаешь, таковы правила игры. Однако этой ночью удача будет моей… Говорю же, я чувствую. Опускаюсь на четвереньки – ладонями в мокрую грязь. В позе хищника, вынюхивающего добычу, мне проще будет распознать жертву…

Дождь внезапно, за секунду, заканчивается.

Последняя капля падает в лужу. Буль. Я улыбаюсь. Боги явно открыли мне рог изобилия. Сквозь тучи ярко блестит луна – это не фонарик, слепящий тебя же. Серебряное сияние длится совсем недолго. Однако вполне достаточно, чтобы я успел увидеть… Ха, да она же совсем рядом! Метрах в десяти, как я и предполагал, вжалась спиной в толстый ствол. Закрылась большой еловой лапой, вот голубое и незаметно. Наши взгляды пересекаются. Она испускает громкий визг, поворачивается и бросается наутёк. Прекрасно. Пусть паникует, не разбирает дороги, мне это на руку. Я следую за ней – быстро, плавно: сказываются ежедневные пробежки. Не задыхаюсь, в ногах нет боли. Буквально на ходу (неудобно, но уже привык) натягиваю перчатки. Дичь оборачивается (они иначе не могут, чтобы не посмотреть назад… бедные животные), со всего маху врезается лицом в здоровенную сосну и падает. Подняться не успевает – несколько прыжков, и я у цели. Отлично. Смотрю на часы – надо же, всего сорок пять минут поисков… прямо горжусь собой. Женщина истошно кричит – я не возражаю. Какой смысл в охоте, если существо не верещит, а угрюмо смотрит исподлобья? А ведь она может и броситься. Терять ей нечего, такое бывало… Что ж, как-нибудь справлюсь. В самом-то деле, не в первый же раз.

Взвивается в воздух. Прыгает на меня. Всё как я ожидал.

Бью особь в живот. Та предсказуемо складывается пополам. Падает. Кричать уже не может. Закономерно. Наматываю её волосы себе на руку (стараюсь выбирать «длинногривых», стриженые мне не нужны), голова запрокидывается. Мы смотрим друг на друга – глаза в глаза. Промолчит или будет умолять о пощаде? Хотелось бы, конечно. Иначе нет полного удовольствия. Увы – ни слова. Сорвала голос воплями, прерывисто сипит. Я встаю позади неё, достаю из-за пояса заточенный дома охотничий нож и одним движением перерезаю ей горло. Вновь светит луна. Я вижу, как огромные листья папоротника орошает струя крови – бьёт толчками, очень сильно. Дичь хрипит и дёргается, пытаясь расцарапать мои руки ногтями. Бесполезно – на мне перчатки почти до локтей из жёсткой, отлично выдубленной кожи. Я всё предусмотрел. Меня называют нудным и чересчур техничным, и это чистая правда… Зато я избегаю совершенно ненужных проблем. Как можно меньше следов – даже если её не найдут. А такой шанс тоже есть, сейчас её соседям явно не до вопросов, куда пропала милая девушка, – каждый день люди исчезают сотнями, ад в городе творится кромешный.