- Это не повод следить за мной, - выпалила я недовольно. - Заканчивай это, или… - я многообещающее повернула голову в его сторону. Уловила его непонимающий взгляд, жаждущий продолжения, и, оскалившись, выдала: - Натравлю на тебя Оскара.

Его лицо скривилось так, словно он съел лимон целиком. Душа компании Оскар совсем измучил его своими выходками и шутками, доведя до белого каления. Всегда после их встречи можно было увидеть бледного, как мертвеца, Ноа, у которого перед глазами летали звездочки, и Оскара, который буквально светился счастьем. Эти двое как небо и земля и стоили друг друга.

Но Ноа не нравилось, что его морально мучают с завидной регулярностью и старался всегда избегать назойливого товарища. А Оскару нравилось его мучить.

- Только не он, - испуганно выдохнул он, наверное ловя не очень приятные воспоминания о нем.

Ноа очень загадочный даже для меня. Я даже не знаю, где он живет, и он постоянно ошивается вокруг меня вот уже столько лет.

Когда я его встретила, была страшная эпидемия чумы. Люди умирали прямо на ходу. Болезнь съедала их в прямом смысле этого слова. Я помогала чем могла, лечила людей, сидя в лечебнице, в день принимая около пятидесяти человек. Никто не знал, как я их лечу. Пользовалась незнанием обычного люда. Громкими речами заводила песню о чудодейственных лекарствах, которые я делала с помощью обычного мела, а на деле незаметно избавляла их от болезни своими способностями.

А потом я давала строгую инструкцию о личной гигиене. Болезнь передавалась из-за того, что народ не придавал личной гигиене особого значения, пренебрегая столь важным делом. Блохи на крысах и являлись источником чумы. После моих объяснений в городе стали отлавливать грязных грызунов и отводили в далекое от людей место да там же и сжигали. Через два месяца эпидемия стала угасать, а люди излечиваться сами собой при постоянном уходе.

Я занималась лечением простолюдинов, потому что сама так хотела, и близнецы были в курсе моих похождений по больницам. К счастью, они понимали меня и не мешали, не влезая в мою жизнь.

Меня много раз благодарили, одаривали вниманием. Конечно, я была очень счастлива, что смогла быть полезной, но одновременно с этими осознавала, что делаю это только для себя. Если бы я сидела сложа руки, смотря сквозь пальцы на смерти невинных людей, мое душевное спокойствие не выдержало бы этого. Я просто делала, что могла, чтобы потом не испытывать угрызений совести.

А что я хотела на самом деле?

Я, как ребенок, снова хотела обнять своих родителей. Мне пришлось слишком рано повзрослеть и нести ответственность за всех.

В тот день я уходила в лес с мыслями о том, что сегодня вновь сделала все, что было в моих силах. Я была истощена. Свой предел возможности на сегодня я исчерпала до последней капли.

Забывшись в мыслях, я не заметила преграду на своем пути и, споткнувшись за что-то мягкое, упала вниз, пролетая мимо неожиданной преграды. Больно повредив колени, со злостью обернулась назад. Моя злость сменилась на страх, когда на земле я нашла умирающего парня с черными, как ночь, волосами.

Он был болен чумой и умирал.

Лежал на животе с красными пятнами. На лице четко были видны синие вены, характеризующие последнюю стадию болезни.

И что он забыл в лесу? Наемник или аристократ? По одеянию он был похож на обычного крестьянина. Не медля ни секунды, я повернула его на спину и начала осматривать, чтобы проверить всю тяжесть его недуга. А главное, поблизости нет ни одного человека, способного помочь мне с больным.

Все очень и очень плохо. Настолько, что безнадежно ужасно. Парень почти не дышал, и пульс на сонной артерии едва прощупывался.

Запаниковав и забыв про свою истощенность, не раздумывая, поднесла ладони к его ключицам. На них загорелся яркий свет, его грудь начала медленно подниматься и опускаться. Тихое дыхание стало нормальным, а к коже постепенно возвращался румянец.

Теперь стало плохо мне - резко закружилась голова и в глазах стало двоиться. О нет-нет. Как же я ненавижу это состояние!

Мой пациент зажмурил глаза, а потом, не хотя, приоткрыл веки, а я же, встав и шатаясь, как осиновый лист, аккуратно перебирая ноги, пошла в неизвестном мне направлении, ненавидя свою глупую привычку "должна помочь". Мне не хотелось, чтобы он видел мое лицо, ибо я не знаю, кто он. Не хватало мне еще попасть неизвестно на кого.