Дело принимало новый, неожиданный оборот. Но почему эта информация так взволновала Айзенменгера? Он и сам не мог понять, с чем было связано охватившее его чувство беспокойства. От волнения у него даже зачесались почти полностью затянувшиеся рубцы на ладонях. Неожиданно Елена с силой сжала свой стакан с бренди и едва не закричала:

– Какого черта у тебя в доме так холодно? Ты не можешь включить отопление?

Айзенменгер изобразил на лице удивление и пробормотал:

– Разве холодно? Я не замечал.

Взяв с каминной полки спички, он молча наклонился к газовому обогревателю. Ему не хотелось объяснять Елене, что в тепле шрамы на его руках – следы недавних ожогов – начинали напоминать о себе.

Когда помещение стало понемногу наполняться теплом, Айзенменгер поднялся с кресла и заходил по комнате.

– Вот почему в деле всплыл «Пел-Эбштейн». До медицинской школы Миллисент работала там, – подытожила Елена.

Расположившись как можно дальше от обогревателя, Айзенменгер спросил:

– Как долго Миллисент проработала в «Пел-Эбштейн» и когда это было?

Елена извлекла из элегантного серого портфеля тонкую папку. Заглянув в нее, она сказала:

– Миллисент Суит проработала там год и восемь месяцев, уволилась полтора года назад.

– И что, по мнению отца, убило ее?

В комнате стало теплее, и Елена немного расслабилась.

– Точно он не может сказать. Сейчас он совершенно уничтожен, абсолютно растерян и страшно обозлен. Он даже не в состоянии связно объяснить причины своей убежденности в том, что смерть дочери связана с ее работой в «ПЭФ», но он на сто процентов уверен, что эта связь существует.

Для Айзенменгера слова Елены прозвучали как нечто само собой разумеющееся. Обычная реакция на смерть близкого человека. Врачи привыкают к смерти, родственники же, будучи не в силах объяснить ее причину или подавленные горечью утраты, нередко преисполняются гневом, который может выплеснуться на кого угодно. Чаще всего жертвами этого гнева оказываются врачи, хотя зачастую достается любому, кто, по мнению родственников, имеет хоть малейшее отношение к случившемуся.

Но как бы то ни было, а в смерти Миллисент Суит было много загадочного и необъяснимого.

– Можешь представить, как подействовало на несчастного отца известие о том, что тело его дочери по ошибке кремировали? – добавила Елена. Этот факт тоже показался Айзенменгеру более чем странным.

Как это могло подействовать на убитого горем и терзаемого подозрениями отца? Его подозрения только усилились, в итоге превратившись в убеждение, что его дочь убили.

– А все-таки, как случилось, что тело Миллисент кремировали?

– В больнице проводится внутреннее расследование, но, насколько я могу судить, дело обстояло так: на двух телах перепутали ярлыки, и гробовщики забрали ту, кого считали погибшей в автокатастрофе Кларой Фокс. Кремация состоялась утром в среду, и только днем, когда мистер Суит пришел за телом Миллисент, ошибка обнаружилась.