– Марк Хартман.

– Да. Решить вопрос с ним оказалось проще пареной репы.

Елена время от времени поглядывала на револьвер Бочдалека. Напарник Розенталя держал указательный палец возле курка, но не на курке.

Розенталь зевнул:

– Как ни интересен ваш рассказ, доктор, но на дворе уже ночь, и, полагаю, нам пора заканчивать.

Тем временем буря за окном разыгралась с новой силой. Темнота еще не сгустилась окончательно, но свет, лившийся в окна, уже был достаточно тусклым.

Затянувшееся молчание нарушил Штейн.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спросил он. Наверное, это был самый бессмысленный вопрос из всех, которые Розенталь слышал в своей жизни; тем не менее он счел необходимым дать на него исчерпывающий ответ.

– Убрать всех, – беспристрастно произнес он.

– Фосфорная бомба. Очень эффективная вещь – сгорает без следа, так что от вас не останется даже горсти пепла, – любезно пояснил Бочдалек.

– Так же вы избавились и от Жан-Жака?

Бочдалек не успел ответить, потому что в этот момент раздался громкий и настойчивый стук в дверь. Он эхом прокатился по прихожей и ворвался в комнату. Розенталь как кошка метнулся к окну и осторожно отогнул край занавески. Окинув взглядом улицу, он отступил на несколько шагов.

– Полиция, – бросил он Бочдалеку.

– А я-то думал, ты держишь ситуацию под контролем. – Ответ напарника прозвучал как издевка.

– На протяжении нескольких миль дорога была пуста! – огрызнулся в ответ Розенталь.

Тем временем стук в дверь повторился, на этот раз значительно более настойчивый.

Розенталь кивнул Штейну:

– Пошли.

Старик заколебался, но тем не менее встал. Палец Бочдалека вернулся на спусковой крючок, и револьвер в его руке вновь занял горизонтальное положение. Розенталь схватил Штейна за руку и потащил в прихожую. Бочдалек, не сводя глаз с остальных, предупредил ледяным голосом:

– Все сидят смирно и тихо, как послушные детки.