– Я виновата перед тобой. Мы делали всё в интересах клана, но…

– Больше нет клана, – сказала как отрезала Си-Юн, смирившаяся с потерей Юнхонмун, – кто это сделал?

– Старейшина Чоль, – ответила Нам-Кью, – он принёс эту проклятую маску и убедил других одеть её, а потом… а потом было уже слишком поздно.

– Я найду этого старого пердуна и выверну наизнанку, – пообещала Си-Юн, – но что ты собираешься делать теперь? У тебя больше нет ни ки, ни клана, ни положения. Ты никто.

– Я думала, у меня есть дочь? – с надеждой спросила Нам-Кью, всхлипывая.

– Правда? Помнится, ты никогда не называла меня так.

– Я не виновата, – ответила Нам-Кью, – у меня не было выбора.

Эту эмоциональную перепалку прервал Чжи-Хан, которому сопливые перепалки обиженной девочки и раненой в сердце матери надоели.

– Так, хватит тут разводить сырость. Си-Юн, ты слишком строга к матери.

– И в сотую часть не так строга, как она была ко мне много лет, – ответила Квон, – так что не считается. Зачем она нам, если у неё нет Ки? Может, стереть ей память?

Такое предложение заставило Нам-Кью оторопеть от шока. Впрочем, если не принимать во внимание родство, на которое она надеялась, то вполне логичное.

– Не буду, – Чжи-Хан вздохнул, – я, конечно, понимаю, что твоя жизнь не сахар, но не надо так прессовать маму. Она и так лишилась всего, что у неё было – силы, семьи, положения, и только оставшись без всего, начала понимать, что ценно, а что нет.

Впрочем, моральной экзекуцией рыжая девушка удовлетворилась, посмотрев на плачущую в уголке комнаты девушку и безразлично взирающего на эту картину Чжи-Хана. Си-Юн никогда не отличалась способностью по-женски чувственно воспринимать мир, поэтому говорила со всей прямотой, и конкретно сейчас – дала волю своему внутреннему садисту, который получал удовольствие, чем ниже опускались плечи и голова матери, тем ему было приятней. И хотелось эту засранку заставить плакать всё больше и больше, чего она и добилась.

Чжи-Хан применил свою технику Юнхон на Нам-Кью и вздохнул раздражённо:

– Пусть так. Думаю, ты имеешь право на некоторый моральный садизм по отношению к этой женщине. Как и Юнхван, она забыла о самом дорогом ради своих иллюзий. Бездна меняет людей не в лучшую сторону, и чем сильнее в неё погружаются, тем больше социопатии в людях. Социопаты – это те люди, которые не способны сопереживать, привязываться, не ощущают своей ответственности ни перед кем, кроме себя. Бездна, с её практически вседозволенностью навязывает именно такую модель поведения. Шальная сила, которую можно купить за деньги, пьянит и кружит голову, нет ничего странного, что Нам-Кью тоже погрузилась в это с головой и предпочла сделать из тебя воина. Конечно – для твоего же блага. Ведь лучше быть сильной главой большого клана, чем просто девушкой из семьи Юнхонмун, верно? Так она думала. Так же, как и Юнхвана, её не волновали твои желания и твоя личность, она взяла на себя смелость самой определить, как для тебя будет лучше. Не учла, что если она сама была бы счастлива стать главой клана, это не обязательно сделает счастливой тебя. Люди часто забывают, что другие люди – не они, и то, что было бы благом для них – для других может быть злом. И тогда у людей возникает желание навязать это, своё, персональное благо, как они его видят, открыть глаза, пробудить, убедить, осветить путь, поставить на путь истинный… сколько определений для этого отвратительного процесса было придумано за всю историю человечества – не пересчитать. Некоторые родители приковывают детей к фортепиано, или насильно впихивают в музыкальные школы – ведь многие мечтают играть, но у них нет таланта. И тогда им в голову приходит гениальная идея насадить свою мечту детям.

Чжи-Хан умел говорить и его развитая мудрость позволяла найти нужные слова. Так что, слушая его, две присутствующие девушки испытали чувство вины за то, что всё сложилось именно так. Играя на их эмоциях, как на гитаре, Чжи-Хан продолжил:

– Не стоит придаваться депрессии и посыпать голову пеплом. Легче от этого не станет. Жизнь – не мыльная опера, где все вопросы решаются взаимными эмоциональными набросами, обвинениями и страданиями всех от всего. Вы, по крайней мере, выжили, это уже хорошо. Больше позитива – негатива и без ваших страданий нам жизнь накидает полные карманы!

Си-Юн кивнула, молча слушая речь Чжи-Хана:

– Ты хочешь, чтобы я простила её?

– Это твоё дело. Подумай хорошенько. Она конечно дура, в этом нет сомнений. Выгонять её я не буду, как и стирать память, если вы обе не решите так.