— А ты, че, в него влюбилась, что ли? — спросил Соловей. Он закурил. Так зря. Через месяц, самое большее через два его все равно посадят.
— Посадят? Почему? — спросила Нинка и поправила юбку.
Соловей опять схватил ее. Теперь сразу за грудь и за ногу.
— Ну, подожди ты. Почему Ивана через месяц посадят?
— Ну, не посадят, так убьют. Для чего, ты думаешь, берут таких лохов, как он? Для того и берут, чтобы сажать.
— Как это?
— Так. Кого-то же надо сажать.
— Че-то я не понимаю, — сказала Нина.
— А тебе и не надо ничего понимать. Понятно? Твое дело поднимать, — сказал Соловей и засмеялся.
Иван не знал, что делать. Под ногой скрипнула пустая бутылка из-под пива. Он поднял ее и бросил в бетонное основание столба.
— Есть, — бутылка разлетелась на мелкие кусочки в трех метрах от лица Соловья. Оба они, и Соловей, и Нинка закричали. Иван пригнулся и быстро убежал в кафе. Там уже убирали их стол.
— Мы еще не ушли, — сказал Иван, — зачем вы убираете?
— А тут не было уже ничего, — сказал официант.
— Тогда принесите мне пива.
— Сядьте, пожалуйста, за другой столик. Этот, вон, уже ждут шесть человек.
Иван выругался и двинулся к барной стойке. В это время вошел Соловей. Он зажимал лицо рукой. Из-под пальцев капала кровь. Два осколка от бутылки распороли ему щеку.
— Завалю, падлу, — прохрипел Соловей и прошел в туалет.
Нинка подошла к Ивану.
— Проигрался? — спросила она.
— Да. Что это с ним? — кивнул он в сторону туалета.