‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Почему Крису можно, а мне нельзя, в конце концов? От таких мыслей поцелуи стали увереннее, глубже. С меня будто оковы сняли, отпустив на волю.

Марко отвечал страстно, умело, настойчиво и очень горячо.

Моя кофта полетела с плеч, следом за его пиджаком. Пальцами я расстёгивала пуговицы его сорочки, добираясь до идеального тела.

- Погоди, Лив, - вдруг остановил Марко. - Ты уверена? Ты не пожалеешь потом?

Я часто заморгала. Это все еще мой босс-бабник или какой-то новый, совершенно другой человек?

- Да. Я хочу тебя, - без сомнений отозвалась я, вызвав у Марко облегчённый вздох.

Между нами искрило.

Мы вновь слились в жарком поцелуе, медленно переместившись на кровать.

Аккуратно уложив меня на спину, Марко оказался сверху. Его руки быстро оказались под платьем, он гладил мои бёдра, задницу, играл с резинкой шёлковых трусиков, то запуская под неё пальцы, то снова вынимая. 

- Тебе же говорили, что ты невероятная?

Интересно, он всем своим подружкам шепчет комплименты в постели или только избранным?

Вместо ответа, я принялась расстёгивать ремень его брюк.

Его немаленькое достоинство уже рвалось наружу. Марко с интересом наблюдал, как ловко я справляюсь с его ширинкой.

Когда я рукой скользнула под его боксеры он простонал, раздвинул мои ноги своим коленом и навалился сверху. Я чувствовала его жар, его напряженность. Низ живота ныл, требуя немедленной разрядки.

Марко стянул с меня лямки сарафана, избавил от лифчика, оголяя грудь.

- Горячая, - прошептал он, принимаясь покрывать поцелуями мою шею, ключицы, затем соски.

Я простонала от удовольствия, зарываясь пальцами в волосы Марко, инстинктивно прижимаясь к его паху, нетерпеливо ерзая.

Когда его рука легла на мои влажные трусики с губ сорвалось тихое: «да».

- О, Лив, как ты прекрасна.