Две тенденции в трактовке предопределения в исламе

Учитывая все вышеизложенные аспекты мусульманского учения о предопределении (содержащегося в Коране и Сунне), приходится констатировать, что оно оставляет пространство для различных интерпретаций. Ислам как богословская традиция содержит в себе различные трактовки истины о предопределении, часть которых склоняется к мировосприятию, весьма близкому абсолютному фатализму кальвинистов, выраженному в доктрине о «двойном предопределении», тогда как другие наделяют человека свободой воли, приближающейся к православному или католическому пониманию. Все существующие мусульманские школы, объясняющие суть предопределения, можно разделить на два идейных потока, выражающих две противоположные тенденции в понимании доктрины.

1. Понимание предопределения как принуждения (джабр). Кратко выразить суть этой позиции можно так: Аллах принуждает все Свои творения к тому результату, который был заранее Им же определен.

В своей крайней форме эта тенденция была выражена одной из групп создателей раннего рационалистического богословия в исламе (калама), получивших от своих оппонентов наименование джабритов (от араб, джабр — принуждение). Джабриты сводили учение о предопределении к полному и безоговорочному фатализму. Они учили тому, что власть Аллаха безгранична над всей сотворенной природой и человек не исключение из этого правила. Он также подвластен Аллаху во всех своих проявлениях, как и объекты неживой и растительной природы, полностью подчиненной законам необходимости. Его поведение можно уподобить движениям листочка на ветру или ветвям дерева, склоняющимся перед напором бури. Предание о том, что Аллах записал судьбу всех вещей этого мира еще до его творения, джабриты восприняли как директивное предписание Всемогущего Господа Своим творениям к осуществлению того Божественного плана, что был заранее задуман и зафиксирован в Хранимой Скрижали.

Трактовка предопределения в духе джабризма рисует унылую онтологическую картину бессмысленного и мучительного существования непонятно зачем сотворенного мира, целую жизнь которого можно представить как большой кукольный театр, где каждый исполняет заранее отведенную ему роль бездушной марионетки, не способной к самостоятельным движениям. Бог, в свою очередь, превращается из любящего Творца и мудрого хранителя мира в капризного всемогущего деспота, создавшего мир как игрушку для своей потехи. Ясно, что такая картина мира не могла быть принята официальным исламом. Впоследствии традиционалистическое богословие суннизма, вызревавшее в ходе полемики различных школ по частным теологическим вопросам, включая проблемы свободы воли и предопределения, отвергло джабритскую версию представления о судьбе. Его заменила более гибкая и умеренная интерпретация предопределения как принуждения, присущая в той или иной мере всем ортодоксальным школам ислама, отличающимся между собой степенью свободы, отводимой человеку, но всегда при этом неизменно жестко ограниченной. Ревнитель суннитского «правоверия», средневековый мусульманский доксограф Аль-Багдади (ум. 1037) выразил это в формуле: «Справедливый суннит тот, кто избегает безусловного предопределения (ал-джабр) и свободы воли (ги-каддр)»[437].

При этом необходимо учесть, что склонность к абсолютно-фаталистическому восприятию жизненных неудач и производная от нее пассивность как жизненная позиция были характерны для массового сознания во все исторические эпохи существования ислама. В силу сложности проблемы и очевидных трудностей ее правильного интеллектуального постижения, не говоря уже о расхождениях в ее богословских объяснениях, предопределение в обыденном сознании мусульманина часто воспринималось подобно античному представлению о судьбе как неумолимом роке.

И в наши дни на невежественное понимание предопределения сетуют некоторые широко признанные мусульманские богословы. Приведем в связи с этим красноречивые слова современного суннитского ученого Рамадана аль-Буты:

«Мусульмане сегодня — это огромное количество людей, которые рассеяны по миру, как листья деревьев осенью. Но их многочисленность малополезна, так как они ассоциируются сегодня с такими пагубными качествами, как пассивность, инертность, вялость, бездеятельность… Одной из главных причин этого застоя является перегиб в истолковании "предопределения". Интересно. Если следовать этой логике, то получается, что сегодняшние мусульмане, погрязшие в лени и инертности, правильно верят в предопределение, а Пророк Мухаммад, его сподвижники и праведные халифы — неправильно, или вообще не верили. Ведь в истории, даже той, которая писалась явными безбожниками, всегда подчеркивается необычайная усидчивость и целеустремленность этих людей»[438].

2. Предопределение как предвидение будущего Божественным разумом или, что точнее, абсолютное, целостное и всеобъемлющее знание Бога, существующего во вневременной реальности, обо всем творении, существующем во временной длительности, разделяемой на прошлое, настоящее и будущее.

Многие традиционалистические трактовки, признавая важную роль остальных аспектов предопределения, ставят акцент на его первой ступени (абсолютное знание Божества), понимая предопределение в целом как совершенно точный расчет, прогноз будущего Божественным разумом, не стесняющий свободы людей. Такое восприятие судьбы и свободы воли, очевидно, сближает ислам с христианскими представлениями о Промысле. Вторая ступень предопределения, запись всего, что произойдет в мире в небесной Скрижали, в особенности ответственная за фаталистический оттенок исламского вероучения, также приобретает иное звучание.

Как мы помним из ранее нами изложенного, Скрижаль у Трона Аллаха хранит в себе подробнейшую запись о жизни всего мира от сотворения до Судного дня. Говорит ли степень подробности этой записи о том, что все уже предрешено и не зависимо от воли человека? Означает ли это, что невозможны никакие отклонения от заранее прописанного плана? Если ответить утвердительно, то мы придем к мнению джабритов, которое основывается на логической предпосылке, отождествляющей знание будущего с его детерминацией. Но определяет ли само знание какого-либо предмета его поведение? Очевидно, что нет. Прорицателю может открыться будущее, но это не значит, что он его определил. Все, что он сделал, это приоткрыл завесу тайны и сверхъестественным образом приобрел знание о том, о чем обычно человек не способен знать. Но его знание не стало причиной событий, о которых он узнал. Естественно, что пример прорицателя не подходит для аналогии в суждении о Божестве, обладающем не только совершенным и полным знанием, но и действительной властью над судьбой всего сотворенного. Не только логика, но и традиционное богословие (как исламское, так и христианское) признает, что знание и воление — два разных действия Божества. Бог может дать свободу своим творениям совершать какие-либо дела и быть прекрасно осведомленным как о них самих (делах), так и их конечных результатах, но не предопределять поведения человека в смысле принуждения.

Получается, что степень подробности записи судеб всего и вся в Скрижали не важна, но значим характер записанного: директивный или же описательный. Не важно, насколько детальна, к примеру, запись о неких Зайде и Амре, первому из которых суждено стать благочестивым верующим и в итоге обитателем рая, а второму — великим грешником и обитателем ада, если она представляет собой простое описание будущих событий. Знание само по себе лишь предвидение или отражение событий, которые произойдут, не важно, в силу каких причин и обстоятельств личной жизни каждого из упомянутых людей. Такое представление совершенно противоположно джабритскому пониманию записи мировых судеб как директивного предначертания, которое можно уподобить принудительной инструкции к действию типа: «Приказываю, чтобы Зайд стал благочестивым верующим и попал в рай, Амр стал грешным неверующим и попал в ад». Рассматриваемая позиция отвергает такое мнение.

В истории ранней богословской мысли ислама вторая тенденция в толковании предопределения также имела свое крайнее выражение в «еретическом» учении кадаритов и унаследовавших их идеи мутазили-тов о полной свободе действий человека и самостоятельном определении им своей судьбы.

Суннитская ортодоксия, отвергая любые крайние позиции (предопределение как фатум или неограниченную свободу человека), соединила в себе оба перечисленных момента, как принудительный, так и «прогностический», в виде систематизации положений веры в предопределение, разделенной на четыре ранее обсуждавшиеся ступени. Принудительный аспект выражен в первых трех ступенях предопределения (предписание, соизволение и сотворение). Однако между школами ортодоксального суннизма с эпохи Средневековья наметились различия в интерпретациях предопределения. Некоторые, осуждая крайности джабризма и мутазилизма, тем не менее ставят значительный акцент на принудительной стороне (ашаризм, матуридизм), тогда как другие предпочитают трактовать предопределение преимущественно как предвидение (богословие ханбалита Ибн Таймиййи, современный ваххабизм). Рассмотрим подробнее эти расхождения в свете понимания свободы воли исламом.

Границы человеческой свободы воли

Согласно христианским взглядам на свободу воли человека и ее соотношение с волей Божественной Бог своей промыслительной активностью незримо сохраняет все сущее в целом и, предоставляя человеку свободу деятельности, может только содействовать его добрым делам и разрешать злые поступки в виде попущения. Свобода человека никак не ущемляется Божественной волей. Все действия человек производит благодаря своим суверенным желаниям и естественным способностям, данным ему от рождения, используя законы и силы физического мира. Что касается этически нейтральных действий, то человек несет полную ответственность как их создатель. Так, процесс написания письма зависим только от естественных физических причин: умения руки человека писать и наличия орудий письма. Все эти положения едины для практически всех христиан, важное различие между христианскими конфессиями заключается в области решения вопроса о соотношении человеческой и Божественной воли в деле спасения души.

К вышесказанному можно добавить, что согласно представлениям традиционных христианских церквей (Православной и Католической) только последствия добрых дел нельзя полностью приписывать человеку, т. к. в них соучаствует промыслительное действие Бога. То же отчасти справедливо и в отношении злых дел, последствия которых Промысл исправляет и направляет к благому. Что касается протестантов, то они более склонны к описанию всего случающегося в мире как прямого Божественного действия, включая сюда как доброе, так и злое. К примеру, Ж. Кальвин, один из лидеров религиозной Реформации в Швейцарии, фактически отказывался от традиционного термина «попущение» в отношении злых дел, считая, что при его допущении Бог предстает в образе пассивного существа, в основном надзирающего над миром и лишь иногда вмешивающегося. Все, что происходит, согласно с Божией волей и составляет часть неизвестного нам вселенского плана. Злые деяния, коли они осуществились, также пожелал Бог (хоть и не в том же смысле, как Он желает добрые деяния), а не просто позволил им произойти, более того, через злую волю Бог осуществляет свою справедливость[439]. Эта версия значительно измененного христианского учения о свободе добра и зла, как кажется, очень созвучна ранее рассмотренным нами исламским представлениям о Божественном предопределении. Исток этой близости двух доктрин заключен в общей базовой интенции к бескомпромиссному и прямолинейному монотеизму.