– Ой, а там туннель впереди? – показала на приближающийся указатель Наталья.

– Да, небольшой, – подтвердил я. – Слушай, а ты же без очков! – указатель был очень далеко, даже я с трудом его пока видел. – У тебя там простые стекла, да?

– Да, – кивнув, подтвердила девушка мою догадку, – в очках меня гораздо лучше воспринимают. Серьезной кажусь.

– Слушай, Наташ, – вспомнил я кое-что, – а помнишь, мы капсулы сканирующие проходили?

– Помню, – наклонила голову Наталья, посмотрев на меня.

– А ты почему тогда хмыкнула, когда про одеваться-раздеваться говорила?

– Ты заметил, – улыбнулась Наталья и пояснила: – Был у нас парень один неделю назад. Большой, толстый такой, – даже надулась она, показывая, – он не расслышал, что после сканера одеваться надо, так и вышел голый. Совсем. А там перед кабинками куча народа стоит, но он не смутился ни капли и так удивленно всем: «А чего это вы такие одетые?»

Когда подъезжали к нужному адресу, мы уже снова непринужденно болтали и весело смеялись.

– Теперь куда? – въехав в огромный двор немалых размеров новостройки, спросил я Наталью, определяясь с дорогой. Тут и у меня телефон затренькал. Взяв трубку, я посмотрел определившийся номер – «Иришка». Поставив на тихий режим звонка, бросил мобильник в боковой «бардачок» двери.

– Я могу помолчать, если что, – немного грустно улыбнулась Наталья.

– Друг, – махнул я рукой. – Завтра опять, судя по всему, поздно закончим, да? – утвердительно спросил я девушку, уходя от темы.

– Скорее всего, – кивнула она.

– Я, если что, там же буду, где мы сегодня случайно встретились.

– Может быть, не стоит… – посмотрела на меня Наталья.

Я не ответил ей, только накрыл ее ладонь своей и пристально в глаза посмотрел. Девушка выдернула руку, но не сразу, впрочем.

– Только…

– Только завтра я тебя днем на «вы» буду называть и безо всяких намеков на наш сегодняшний разговор, – угадал я примерный смысл ее фразы.

Выезжая из двора напоминающей муравейник новостройки, набрал номер в телефоне.

– Иришка, привет. Случилось что?

– Ничего не случилось, – голос у нее ровный, – ты как, ничего не хочешь мне сказать?