Девицы появились мгновенно словно ждали под дверью. Люди, работавшие у Николая, быстро отучались задавать вопросы, и поэтому на просьбу хозяина отреагировали лишь коротким кивком, что означало, «будет исполнено».
— Девчонку, помыть, накормить уложить спать. Завтра вызвать на дом парикмахера, доктора, портного. Переодеть в приличное платье, об исполнении доложить.
Назавтра, лишь проводив Наталью, Николай уехал на службу, а когда позвонил его мажордом Григорий Степанович Вольский, вернулся домой, и захватив девочку с собой, поехал для начала в Центральный Военный Госпиталь, где Аню тщательно осмотрели, и уверив в том, что она совершенно здорова, дали на сей счёт серьёзную справку и завели на неё карточку как на члена семьи военнослужащего.
А после этого, в неприметном двухэтажном доме скромный мужчина в чесучовом пиджаке, широко известный в узких кругах фальшивомонетчик, и специалист по подделке документов, давно трудившийся на благо Тайной Канцелярии, написал почерком покойной последнюю волю, согласно которой она на смертном одре передавала опеку над своей дочерью, дворянину князю Белоусову, Николаю Александровичу, паспорт номер, серия прилагается.
Потом был визит к адвокату, и вместе с ним в полицейское управление, где факт опеки был зафиксирован официально, и выписаны соответствующее документы.
— Всё. — Николай, хлопнул толстой стопкой документов по ладони и внимательно посмотрел на Аню. — Теперь я твой опекун и перед нашим государством отвечаю за тебя. Теперь что бы ты не совершила, все вопросы будут ко мне. Прошу это учитывать если задумаешь что учудить. — Вдруг выражение его глаз изменилось, и внимательно посмотрев на девочку, он спросил.
— Есть хочешь?
— Ужасно. — Аня, которая всё ещё пребывала в шоковом состоянии немного отмерла и несмело улыбнулась. Всё что случилось было похоже на сказку. Мужчина, который мог самое меньшее оставить её в полицейском участке, взял к себе домой, полностью переменив гардероб, и даже сделав модную причёску, чем Анечка очень сильно гордилась. А ещё она страстно жалела, что рядом нет мамы, и что её мама наверняка бы понравилась дяде Николаю. Они ведь такие хорошие оба…
— Тогда предлагаю, поехать и пообедать. — Николай лихо развернув машину погнал её по московским улицам, которые постепенно меняли гужевой транспорт на моторный.
У дверей магазина его встретил сам директор Григорий Силантьевич Мохов, который с прошедшей встречи ещё более округлился в боках, но так и остался подвижным живчиком.
— Николай Александрович, премного рад. — Он поклонился. — А кто же это юная госпожа? — Он поклонился Анне, одетой по последней моде, в платье из синего шелка с ручными кружевами, высокие ботиночки, и песцовую шубку.
— Вот. Представляю вам мою воспитанницу, Анну Сергееву. Девочку редких достоинств. Не знаю, как насчёт горящей избы, но коня на скаку она на моих глазах уже дважды останавливала.
Аня, которая всё ещё пребывала в шоковом состоянии, после всего что с ней случилось, что-то невнятно пискнула, но лапку в тонкой лайковой перчатке протянула словно взрослая, и с расширенными от ужаса глазами наблюдала как солидный мужчина осторожно берёт её за пальчики и касается губами.
— Рад знакомству. — директор ещё раз поклонился. — Николай Александрович, вы верно к нам ненадолго?
— Д вот, хотели пообедать, да двигаться дальше.
— Пришел новый товар от австрийских поставщиков, не желаете взглянуть?
— Да вот я взглянул бы… — Николай виновато развёл руками и глазами показал на девочку.
— Это мы мигом устроим. — Григорий Силантьевич, сделал приглашающий жест, и распахнул перед ними двери вошёл следом в магазин. — Дарья Михална как раз здесь. Уверен, что она не откажется познакомить девочку с магазином и занять её время пока мы будем заниматься делами. — Директор магазина вытянулся вверх, и найдя глазами девушку, заведовавшую филиалом на Дмитровке, жестом привлёк её внимание.
— Вот, Дарья Михална, прошу любить и жаловать, воспитанница Николая Александровича желает экскурс по нашему заведению.