– Мы оставили его в кустах, – ответил рундайский пещерник с факелом.
– А меня как нашли?
– По следам дошли до гор. А здесь мы кого хочешь отыщем – наша стихия, – благоговейно произнес третий монстр.
Сомов взял себе десять монет, а спасителям отдал по пятнадцать каждому. Те остались весьма довольны.
– Мы решили, что расскажем хозяину о твоей помощи.
– А вот этого делать не надо. Давайте договоримся: вы меня даже не видели.
– Как хочешь, – облегченно вздохнул один из рурхарцев – теперь можно было не говорить хозяину, что им понадобилась посторонняя помощь. Михаилу протянули меч. – Держи. Это оружие первого встречного. А нам пора возвращаться.
– Минутку, – остановил их добрый человек. – Не подскажете, куда ведет этот тоннель?
Обитатели рундайских гор принюхались, и двухголовый с факелом уверенно произнес:
– Если никуда не сворачивать, выйдешь на другую сторону горы.
– Благодарю. – Сомов на прощание пожал каждому руку, за что получил еще и факел.
Уходя с места преступления, князь бросил пакет Михаила возле заваленного лаза. Тут же находился и клубок бечевки, забытый Ромкушем.
«И на том спасибо», – мысленно поблагодарил спасенный из каменного плена. Он подобрал оставленные вещи и пошел вперед.
– Страж, ты где? Почему молчишь? – спросил Мишка, на которого начали гнетуще действовать шорохи темного тоннеля.
– Я труп, а трупы не разговаривают, – слабым голосом отозвался призрак. – На неделю про меня забудь.
Парень ощущал себя немногим живее, поскольку телекинез отбирал немало физических сил. Сейчас ему хотелось просто упасть и спать, спать, спать… Но еще большим было желание поскорее выбраться из этой бесконечной чертовой пещеры.
«Ура – свет!» Победитель кантилимских игр выполз из расщелины в скале. Он прошел несколько шагов до ближайшей крохотной лужайки с густой травой и буквально рухнул в нее. Пакет с одеждой прекрасно заменил подушку.
«Спокойной ночи, Михаил Александрович», – пожелал себе Сомов.
Он проспал и остаток дня, и всю ночь. Только утром, когда какой-то кузнечик нахально расположился на носу отдыхавшего после тяжких трудов чужестранца, Мишка очнулся.
Пять минут ушло на осознание окружавшей его действительности. Еще столько же – на подъем и осмотр одежды, точнее – того, что от нее осталось.