— А я хочу.
Она улеглась на пол рядом с ним, обняла и держала, пока он не затих и хриплое неровное дыхание не прекратилось. Тогда заплакала и обняла ещё крепче.
Когда Таки принесла лампу, она нашла принцессу, крепко спящей в кровавой луже на полу, в обнимку с мёртвой оболочкой зверя рода.
Эпилог
Трижды прозвучал горн, и гомон стих.
У неё больше не было зверя, чтоб принять корону из его рук, как не было и радости, лишь предчувствие тяжёлой ноши, грозящее многотонной волной обрушиться на плечи, быть может, не самые хлипкие, но отнюдь не отцовские. Только теперь защитить от волны было некому.
В негнущемся парчовом платье Веля снова стояла на самом краю террасы, с той её стороны, что выходила на людское море. Держа в руках простую корону — обруч с резьбой и вставками из эмали — Веля вспомнила то нарастающее ощущение ужаса и счастья, которое она испытала, когда встала босиком на горячий ганский песок и поклялась служить небольшому острову. Теперь островов было много, слишком много.
— Клянусь служить Трейнту, пока Великая Ночь не заберёт меня в лоно своё! — крикнула она. — Тёмная мать да будет свидетелем.
Разноцветная масса колыхалась перед её глазами, трепетали стяги с изображением последнего зверя.
— Клянусь служить Либру до последнего вздоха! Светлый День да будет свидетелем, — продолжила она. — Да покарают меня стихии, если я нарушу свои клятвы!
И надела отцовскую корону на голову. Та села низко.
— Слава королеве Авелин! — тысячью глоток заревела, завизжала площадь и все волосинки на её теле встали дыбом. — Слава зверю рода!
Она убила своего зверя, и убьёт его снова, если понадобится. И снова. Она будет его убивать, пока зверь не подчинится.
***
Во входную дверь постучали кулаком. Каземат пустовал после амнистии, заключённых не было, и единственный стражник, играющий в кости с палачом в оружейке, поднялся поглядеть, кого принесла нелёгкая, но дверь уже приоткрылась, в щель просунул голову, а затем толкнул плечом и ввалился полностью один из новых дворцовых лакеев, совсем молодой парень, по имени Бо, с высоким кувшином в одной руке и румяным круглым пирогом, завёрнутым в полотенце, в другой.
— Велено передать вам вина в честь коронации, — быстро сказал он, очевидно, торопясь поскорее вернуться к другим делам, — и поесть.
Стражник радостно потёр руки — снова угощают! Вскоре оба уже пили, по очереди прикладываясь к кувшину, и закусывали поломанным на куски пирогом с говяжьим ливером.
— За её величество!
— За последнего зверя!
— А красотка-то наша королева Авелин!