Присела на крыльцо и осторожно оттянув кожистое, точно у летучей мыши, покрытое мягкой как замша шерсткой крылышко, принялась рассматривать. Целое. Второе тоже…

— Ты что делаешь? — поднял голову дракошка и уставился на меня с подозрением.

— Какое, говоришь, крыло у тебя сломано? Правое или левое? — вопросом на вопрос ответила я.

— Никакое, — буркнул дракончик и отнял конечность.

— То есть, ты мне соврал? — я коварно прищурилась.

— А ты бы вытащила меня из воды, если бы я просто попросил?

— Конечно!

Похоже дракончику на это нечего было ответить. Он смущенно помялся, а потом выдал:

— Цветодраков люди не слишком любят…

— Это почему же?

— Говорят, мы цветы портим, — ответил он так, будто гордился этой особенностью.

— Так, может, не портить? — подсказала я самое очевидное решение.

Малыш не ответил. Вспорхнул и завис, глядя куда-то вдаль. И я решила сменить тему.

— Ты сказал, что тебя понимаю только я, почему?

— Не знаю. Что-то произошло, когда я попробовал твою кровь. Так странно себя почувствовал, что едва успел спрятаться в солнцеед…

— Куда-куда?

— Желтые цветы. Я сплю в одном из них, — пояснил малыш. — Обычно, я питаюсь, пока солнце не скроется. Солнцеедов тут мало осталось, не успеешь днем поесть, останешься голодным. Но сегодня не вышло, и все из-за тебя. Я проспал половину трапезы, а проснулся уже в закрытом бутоне. Было поздно, но я все равно выбрался наружу, из-за голода, а потом почувствовал это.

— Что «это»?

— Это, — дракончик произнес слово с долей благоговения. — Я понял, что должен найти тебя, и следовал за ниточкой. Она меня и привела к тебе.

Тут уже я потеряла всякую ниточку в этом странном разговоре.