P.S.

Сегодня меня выписывают из окружной психиатрической больницы. Мне пришло направление из больницы сразу после того, как я вернулась в город. Попытка суицида дала огромные поводы для сомнения в моей эмоциональной стабильности. Я пробыла здесь не больше месяца, но чувствую, что за это, казалось бы, незначительное время изменилось многое в моей жизни. Конечно, трудно уже изменить хоть что-то. Всё хорошее, что было у меня, теперь разрушено. Но месяц в запертых четырёх стенах дали мне полное осознание того, что пережитое мной закончено раз и навсегда. Мне даёт это надежду на то, что впереди меня ждёт ещё столько же насыщенных событий, я встречу ещё не одну сотню людей, более половины из них окажутся на редкость приятными личностями, десяток станет моими товарищами, пара человек друзьями, найдётся один человек, что будет моей любовью. Я возвращаюсь в Тенебрис другим человеком с полной уверенностью в том, что впереди меня ждёт что-то грандиозное.

Главное, что мне дал этот месяц — я отпустила прошлое. Я больше не пересматриваются старые фотографии безмятежных моментов, не вспоминаю, как мы устраивали розыгрыши, прогуливали уроки, жили, насыщаясь каждым мгновением юности. Мне даже перестали сниться сны, как я бегу по полю с друзьями. В своих мечтах я больше не возвращаюсь к тем дням, что были год назад. Я не вспоминаю больше своих друзей. Я отпустила Кевина.

Во-первых, я научилась жить без него, без его поддержки, шуток, хорошего настроения. Во-вторых, я смирилась, что больше не встречу его. Не встречу больше никогда. Воспоминания о нём самые яркие, но это не значит, что на них сосредотачивается вся жизнь. Думаю, это самое лучшее, что могло произойти со мной за этот месяц.

Но всё же, я не отпустила Фила. Я продолжаю ждать его даже сейчас. Я продолжаю звонить каждый день брату, не переставая спрашивать его о том, не вернулся ли в Тенебрис мой Фил. Он всегда отвечает как можно мягче, но какими бы нежными не были его слова, я не могу смириться с той жёсткой правдой, которую мне подставляет сама жизнь. Фила всё так и нет. В городе не появлялся ни он, ни его отец. Лишь на прошлой неделе я узнала, что Шон Николсон однажды заехал на пару дней в город, собрал вещи, отдал дом под государственную собственность, и уехал, как сказал, навсегда. Меня он не искал и ничего не хотел мне сказать. Наверное, это должно что-то значит для меня, но я продолжаю ждать, когда по улицам Тенебриса прольётся свой родной запах Филлипа Николсона.

Я остаюсь в городе ещё на год. Ещё не решила, как именно сложится это моё время, проведённое в месте, нетерпимое мной до жути, но в то же время самое лучшее и любимое место всей земле. Мне остаётся последний год обучения в школе. Когда истечёт этот срок, я уеду из города сразу же. Тридцатого июня, больше не дожидаясь Фила, я так решила.

Весь этот год Эрика остаётся со мной. Но пока что она путешествует с Рэем по штатам Америки. Рэй получил отказ от университета, место в котором было отложено специально для него уже почти год. Единственное, что осталось доступным для него — это посещение некоторых уроков. Сейчас он пытается получать квалификацию и учится заново рисовать левой рукой. Он говорит, что не планирует сдаваться после столь громадной потери в своей жизни. Его жизнь — искусство. И теперь он снова рисует. В будущем он планирует работать в каком-нибудь университете или школе преподавателем истории искусства. А пока что они с Эрикой оставляют свой след на улицах разных городов. Они украшают хмурые стены удивительной красоты прелестными рисунками. Они уже сделали это в Тенебрисе, пока меня не было. Я жду-не дождусь скорой встречи с ними. Они теперь мои самые-самые лучшие друзья.

Эрика тоже отказалась от мечты стать великим визажистом. В её жизни открылись более весомые просторы. Она теперь мечется между менеджментом и юристом. Она сказала мне всё это в тот единственный раз, когда приехала ко мне. Тогда же я узнала, что её ждёт долгое путешествие длиною во всё лето.

На следующий день я узнала от своего брата, что он отыскал женщину, которая родила его. Он рассказал об этой полноватой, крашеной рыжей женщине с не самыми лучшими манерами. Она его даже не выслушала, закрыла перед ним дверь, сказав, что у него есть своя мать. Брэдли теперь говорит так же: Вуд Хастингс — вот имя его матери.

Вчера ко мне приходил папа. Он сказал, что у Тони Райта заканчивается практика в нашем городе и он уезжает в Нью-Йорк. Он едет повышать свою квалификацию и искать новые горизонты. Мы до сих пор общаемся с ним. Мы даже стали хорошими друзьями. Может, однажды я встречусь с ним снова.

Что касается меня, я всё ещё не знаю, что ждёт меня в ближайшие пять лет. У меня ещё нет планов, я ни на что не надеюсь, ни о чём не мечтаю. Единственное, о чём мне думается, так это исключительно о том, что я снова начинаю жить. И я живу, не вспоминая о прошлом. Отпуская, я забыла обо всём. И даже о Грейс.

Сразу же после признания её отправили в психиатрическую больницу. Ближайшие два года она проведёт там, а дальше, при условии её частичного выздоровления, она попадёт в женскую колонию на другом конце страны. Её ждут долгие тридцать лет, после которых она выйдет на свободу нездоровым человеком с полностью нарушенной психикой. Недавно до меня дошла новость, что её дядя, Боб Уилсон, скончался месяц назад в колонии строгого режима возле границы с Мексикой. О их истории теперь знают многие. О Тенебрисе тоже. Спросите любого журналиста, что приезжал в наш городок, он знает всё это лучше меня. Но я и не спешу знать обо всём до конца. Я действительно отпускаю прошлое, не держусь за него и смотрю вперёд в будущее в надежде найти там новый яркий свет.

Однажды, этот свет прольётся и на Тёмный город и тогда он заблистает.

Желаю блистать и вам. Будьте самыми счастливыми людьми. Искренне желаю вам всего лучшего. До встречи.