За спиной он мог слышать сдавленные проклятия противника, который пытается подняться на ноги в темноте. Томпсон все еще ползал по полу, разыскивая свое оружие. От его движений поднималась пыль, и он из всех сил сдерживал чих и продолжать поиски.
Голос Хэнкинса прорезался в наушнике. «Уже что-нибудь нашёл, малой?» Прекрасно, прям босс, подумал Томпсон, но не стал ничего отвечать, не желая выдать своё расположение негостеприимному хозяину комнаты. Он продолжил двигаться вперед, пытаясь нащупать Глок здоровой рукой, сломанная рука пульсировала так сильно, что ему хотелось потерять сознание.
«Сукин сын вломился в мой дом,» нападавший хрипло бормотал где-то в темноте позади него.
Есть!
Что-то холодное, металлическое — Глок. Пальцы обхватили его одним движением. Всё еще стоя на коленях, Томпсон развернулся, поднял пистолет и выстрелил вслепую три раза, влево, по центру, вправо.
Томпсон услышал мягкий звук удара как минимум одной пули попавшей в цель, затем он услышал непроизвольный возглас и наконец — звук доски выпавшей из рук нападавшего и поднявшей облако пыли. Нападавший осел на пол, булькнул пару раз и затем наступила тишина.
«Господи, малой, я иду к тебе!» заорал голос Хэнкинса в наушнике.
Томпсон поднялся на ноги и пошаркал вперед, всё ещё держа пистолет здоровой рукой перед собой. Он нашёл в темноте тело и пару раз пнул его ногой.
Тело не шевелилось.
«Всё в порядке. Уложил парня. Нужен медик. Он сломал мне руку, но я его прикончил.» спокойно сказал Томпсон в микрофон.
Голос Хэнкинса звучал как-будто из под воды. «Я иду, малой! Я уже почти пришёл, я на пятом и спускаюсь вниз.» Бедный толстый ублюдок похоже бежал, рискуя получить инфаркт.
«Я же говорю, всё в порядке,» настаивал Томпсон «Я разобрался с ситуацией.» Шаря ногой по полу, он наконец нашел фонарик. Он поднял его, встряхнул пару раз и был очень удивлен тому, что он снова заработал.
Изо всех сил стараясь удержать пистолет и фонарик в одной руке — чтобы не нагружать сломанную руку — он подошел и направил луч света на лицо того, кто напал на него.
Старик с тонкими седыми волосами, открытый почти полностью беззубый рот, немигающие светло голубые глаза уставились на него. Не трансген… просто какой-то бездомный несчастный. Старик всего лишь защищал свое право ютиться в этом крохотном офисе… и за это его убил Томпсон.
Живот молодого человека снова свело судорогой, но на этот раз не из-за страха. На этот раз это было что-то значительно худшее — стыд… чувство вины.
Он не знал как сможет жить с этим. После вступления в отряд Вайта, он делал вещи, в которых, он знал, будет раскаиваться впоследствии. Но чёрт подери, он никогда не убивал невиновного человека — до этой ночи.
Он встряхнул головой, и по его щекам покатились горячие слезы, смешиваясь с потом и дождем. Томпсон знал, что сегодня его последний день на этой вонючей работе. К черту Эймса Вайта. Он и Хэнкинс закончат здесь, поедут обратно в офис, подадут рапорт о произошедшем, а затем он уйдет.
Он приедет домой к жене, обнимет её и ребёнка, а завтра они решат как далеко отсюда им нужно уехать чтобы попытаться забыть сегодняшнюю ночь. Где-то в постимпульсном мире должна быть жизнь получше этой.
И тут в наушнике Томпсона раздался пронзительный крик Хэнкинса.
«Хэнкинс!» заорал Томпсон в микрофон.